— Он говорил мне, что вы, возможно, будете обращаться со мной как с лучшей из своих любовниц, и совсем забудете меня, как только я рожу вам наследника. Объяснил мне это вежливо, как джентльмен, а не как брат. Я не слепа, ваша светлость, и видела супружеские парочки. Возможно, в начале совместной жизни они и любят друг друга, но затем он находит себе любовницу, а она — любовника.

— К сожалению, это правда, — сказал герцог, — но повторяю: я не такой. Многие мужчины моего круга счастливы в браке и верны своим женам. Должен сказать, что и их жены тоже верны мужьям. Но вернемся к нашему разговору. Ты приехала в Пендерлиг только потому, что, прочитав мое письмо, решила, будто Брэнди моя любовница? Я правильно понимаю?

Да, он был прав. Она приехала из ревности, но надеялась изменить все, когда станет герцогиней Портмэйн.

— Ты правильно понял, Ян. Однако все-таки не стоит приглашать ее в Лондон. Ты же не выставишь меня дурой перед моими друзьями? Может быть, подождешь, пока мы поженимся, а потом можно будет не скрываться?

— Брэнди — не моя любовница, и я не хочу делать ее своей любовницей, женюсь я на тебе или нет. Она отказалась ехать в Лондон, несмотря на то, что я на этом настаивал. Мне очень хотелось, чтобы Брэнди провела в Лондоне Сезон, подыскала себе хорошего жениха и немного развлеклась. Но, как я уже сказал, она отказалась ехать.

Не дав ей открыть рот, он продолжал:

— Вчера вечером, если помнишь, я попросил тебя ответить, как ты относишься к детям. Теперь хочу получить ответ.

Она скромно опустила глазки.

— Да, конечно, я сделаю то, что обязана.

— То, что обязана, — повторил герцог упавшим голосом.

Господи, он был слеп и глух и ни малейшего понятия не имел, что представляет из себя его будущая жена на самом деле.

— Тебе нужен наследник. Даже моя мама так думает. У каждого дворянина должен быть наследник, чтобы получить после смерти отца его титул и фамилию. Конечно же, существует Джилз, но он всего на два года тебя младше. Не сомневайтесь, ваша светлость, я выполню то, что должна.

— Ты любишь меня, Фелисити?

Она была так удивлена, что дернула поводья, и ее лошадь, оступившись, едва не полетела с обрыва, но Ян вовремя схватил поводья и отвел Кантора в сторону. Фелисити засмеялась, откинувшись в седле, а затем снова разгладила перчатки.

— Как это мило, ваша светлость. Похоже, ваш ум притупился в этой глуши. Я действительно отношусь с большим уважением к тебе и твоей семье, и буду вести себя, как подобает герцогине Портмэйн. И мне кажется неуместным разговаривать о вещах, которые волнуют ленивых домохозяек, читающих дешевые романы.

— Все люди могут любить. Так почему ты отказываешь в этом герцогу и герцогине?

Она посмотрела на него взглядом, полным сочувствия и снисхождения.

— Герцог и герцогиня должны быть примером для тех, кто стоит ниже их на социальной лестнице. И поэтому наши отношения необходимо освободить от всех этих романтических бредней. Думаю, его светлости не очень понравится, если герцогиня будет закатывать ему сцены, которые более подходят для театральных подмостков. Я не так воспитана и никогда не совершу подобных глупостей.

Ян посмотрел на нее с грустью. Возможно, она права. Он действительно изменился, стал мужчиной, который во всем сомневается, ничего не знает наверняка. Может быть, всегда был таким, просто не понимал этого. Но как мужчина он обязан сдержать свое слово и жениться на Фелисити. Хотя плохо представлял себе, насколько это возможно. Однако — сам виноват. Он видел только то, что хотел видеть, и раз принял решение, отступать уже нельзя. Фелисити есть Фелисити, и вряд ли она изменится.

— Пора возвращаться, — коротко отрезал Ян и развернул Геркулеса.

Фелисити улыбнулась, кивнула ему и последовала за ним.

То, что вечером того же дня прибыл Перси, никак не улучшило настроения герцога. Молодой человек был таким же циником, как и прежде. В веселом расположении духа со своими обычными колкостями Перси выглядел счастливчиком.

Это можно было списать на то, что по приезде он радостно объявил, что теперь является настоящим Робертсоном. Суд в Эдинбурге под давлением Макферсона узаконил права Перси.

Ян увидел, как побледнел Бертран, услышав такие новости, а Клод недовольно фыркнул и уничтожающе посмотрел на леди Аделлу. Та, напротив, обрадовалась и поощрительно хлопнула внука по спине, прежде чем обратиться к Клоду.

— Придет и твоя очередь, не обижайся. Где-нибудь через неделю или через месяц, какая разница. Старый Макферсон не может быть сразу в двух местах одновременно.

Но больше всего Яна удивило то, как леди Фелисити отнеслась к Перси. Герцог ожидал, что она фыркнет, задерет носик и скажет, что не желает находиться с ним в одном помещении, но он сильно ошибся.

Перси аккуратно взял ручку Фелисити и нежно поцеловал, а будущая герцогиня зарделась, как маков цвет, и прерывисто задышала. Ян просто не поверил своим глазам. Ведь всегда был так нежен со своей невестой, внимателен к ней, стараясь ничем не обидеть невинную девушку, но Перси… Казалось, поцелуй он ее в губы, она бы не отказалась.

Джилз, как всегда, принял Перси по старой городской привычке и сказал Яну, что молодой прохвост редко попадает под влияние женщины.

«За исключением одной леди», — подумал Ян и посмотрел на Брэнди.

За ужином Перси рассказывал о том, как разговаривал с отцом Джоанны, Конаном Макдональдом, после того как стал Робертсоном.

— Вы бы видели лицо этого старого козла, когда я сказал ему, что не вернусь до тех пор, пока окончательно не буду утвержден в своих правах. Он знал, что не сможет отвадить меня от его толстушки дочери. Теперь я Робертсон и могу вернуться.

— Но почему, сэр, — спросила Фелисити, — позвольте узнать, почему вы желаете жениться на женщине, которую не любите?

— Я попробую угадать, — вмешался Джилз, — ваша Джоанна является единственной наследницей своего отца.

— Разумеется, — рассмеялся Перси, — кроме того, она думает, что я — центр вселенной и без ума от меня. Конечно же, помня о ее состоянии, я не забыл и о том, что Конан до сих пор еще попахивает магазином. Но, надеюсь, скоро мне удастся смириться с этим запахом.

— А как же?.. — спросил Джилз.

— Разумеется, поначалу придется смотреть ему в рот, — заявил Перси.

«Забавно, что Фелисити великолепно понимает, в какую игру он играет, — думал Ян. — Господи, как же я был слеп».

В гневе герцог подцепил вилкой увесистый кусок хаггиса, к которому его желудок наконец-то привык.

— Итак, ты теперь будешь под пятой у Макдональда? — спросила леди Аделла.

— Не сомневайтесь, леди. В этом отношении меня хорошо воспитал старый Ангус, черт бы его побрал. Вы можете догадаться, что я не собираюсь соперничать с герцогом из-за Пендерлига, но думаю, у старика глаза вылезут на лоб, когда он узнает, кто теперь владеет нашим фамильным замком.