Джейн немного утешила его. Она нежно обвила его пальцы своими и легонько сжала. Рука у Бергена все еще болела, но ему было все равно.

– Да.

– Что ж, хорошо. Но все будет непросто, учитывая, в каком состоянии Комптон и что вытворяет Уолш…

Она не договорила. Ее взгляд затуманился.

Берген испугался и сжал руку Джейн, но она высвободилась.

– Джейн? Что это было – только что?

– Не знаю, сумею ли адекватно объяснить. У меня в голове есть некий участок, который настроен на Эй’Брая. С каждым часом я становлюсь все ближе с ним, а следовательно, и с кораблем. Он постоянно загружает в меня информацию. И у меня в мозгу словно бы головоломка из кусочков складывается. Это что-то вроде особого знания – ну, так, как будто тот, кого ты любишь, где-то рядом и для того, чтобы убедиться, что это так, тебе не нужно ни видеть его, ни говорить с ним. С каждым разом мне все проще и легче слышать Эй’Брая. Теперь некоторые его мысли доходят до меня – правда, немного смутно – в реальном времени. Это пугает. Но…

Джейн стала чаще дышать, отвела взгляд и уставилась на свою руку, соединенную с его рукой и лежащую на коленях.

– В чем дело? – взволнованно спросил Берген.

– Мне это нравится.

Он не знал, что ей сказать. Это существо меняло Джейн, а он не в силах был этому помешать.

– Жаль, что я не могу этим поделиться с тобой. Но ты же согласен, правда? Ты ведь выучишь язык и придешь сюда со мной?

– Да, – хрипло отозвался Берген.

– Каждый Сектилий формировал ментальное сообщество вокруг себя. Каждый член этой сети абстрактно ощущал существование остальных, и происходило динамичное общение. Синергия, творческие способности… Художники и инженеры, лидеры общины и философы, ученые и артисты – весь город питался этой ментальной энергией и генерировал новаторские ассоциации и идеи. Сектилии изначально установили такую связь с Кубодера, чтобы сделать их счастливыми и чтобы им было интересно существовать – ведь для того, чтобы Кубодера водили такие корабли, их приходится отрывать от всего, что им знакомо. И больше всего на свете Кубодера обожают все новое, новый опыт. Они живут благодаря такой мыслительной стимуляции. Она им необходима, чтобы не сойти с ума. Но Сектилии быстро поняли, что Анипраксия как симбиотические отношения – просто подарок для всех, кто ею связан. Это невероятно.

Глаза Джейн сверкали в темноте. Берген протянул руку и убрал с ее лица прядь волос.

– Он знает про Тома. Он этим очень огорчен и хочет помочь нам. Он хочет позволить мне самой решить, как быть. Он не говорит мне, что делать – я хочу, чтобы ты это знал. Он на меня влияет, не давит. Понятно?

– Понятно. А чем он занят сейчас?

– В данный момент он очень занят, он управляет… наверное, их можно назвать нанитами.

Берген задумался. Нанотехнологии на Земле пребывали в зачаточном состоянии. Научные исследования, проекты – не более. Мечта инженеров.

– Наниты?

– Да. Корабль просто кишит ими. Они производят ремонтные работы на микроскопическом уровне. Они изначально совершенно не были предназначены для борьбы со слизнями, но в отсутствие экипажа другого способа поддерживать порядок на корабле нет. Эй’Брай все эти годы поддерживал системы жизнеобеспечения на минимальном уровне, чтобы слизни размножались как можно более медленно, но как только ради нас он снова включил системы на полную мощность, слизни начали размножаться с бешеной скоростью, и теперь наниты едва справляются с их популяцией. Понимаешь? Эй’Брай в этом не виноват. Он всеми силами старается нас оберегать. Но не все ему подвластно.

Берген смотрел на Джейн, пытаясь ее понять. Так значит, этот инопланетянин использовал нанитов для ремонтных работ? Что ж, на его взгляд, в какой-то степени это было логично. Он много бы отдал, чтобы узнать, как это делается. Но при том, сколько слизней он видел в одном только помещении… Это граничило с невозможным. У Бергена возникло недоверие, но он постарался его не выказать.

– Но почему он нас с самого начала не предупредил, Джейн?

– Он очень самолюбив. Он считает корабль продолжением самого себя. И каждое происшествие Эй’Брай рассматривает, как личный провал. Его это просто убивает. Он отчаянно хочет, чтобы все шло хорошо. Он знает, что мы – его единственная надежда выжить. Он знает об астероиде, Алан.

Не из-за этого ли она отстранилась от него?

Берген нахмурился. Джейн встала и протянула ему руку. Он знал, что должен что-то сказать, но все, что ему приходило в голову, мог бы сказать Уолш, а ему не хотелось рисковать и отталкивать от себя Джейн.

Как только Джейн поднялась, Уолш и все остальные поспешно собрали свои вещи. Джейн встала в стороне от Бергена, вздернув подбородок, с решительным выражением лица. Никто не должен был знать о том, как метались мысли у нее в голове. Хорошие лидеры играют свою роль, как бы скверно ни было у них на душе.

Джейн не позволила себе бросить взгляд на Алана, когда тот с трудом поднялся на ноги. Его признание согрело ей сердце. Он верил в нее. И Джейн надеялась, что не напрасно.

Между тем Джейн терзали подозрения, что Берген тоже заражен той самой болезнью, которая погубила Сектилиев. Он то и дело намекал ей на то, как его к ней тянет. И это все время было мучительно и волнующе, но Джейн до сих пор не верила, что это серьезно. Она убеждала себя в том, что для Бергена такое поведение – его обычная манера флиртовать, что такие ухаживания просто тешат его раздутое эго.

Но теперь он словно бы убедил ее в том, что испытывает к ней нечто большее. Худшее время для таких признаний еще надо было поискать. Она и так уже настрадалась, имея дело с постоянным притоком откровений, воспоминаний, видений, чужеродных понятий – и из-за всего этого у нее кругом шла голова. Джейн не могла себе позволить такую роскошь, как трата времени на раздумья о том, что могло означать признание Алана для него, для нее, для экспедиции… Для всего.

Она гадала – так ли бы она отреагировала на его поведение, случись то же самое месяцем раньше? Был один момент во время полета – в тот день, когда она просто по-детски затосковала, узнав о том, что ее ближайшая подруга родила здорового ребенка. Она вдруг не смогла сдерживать свои чувства, а все они были невероятно сильны – радость, грусть из-за того, что она не присутствует при этом событии, зависть, одиночество, отрешенность и стыд.

И тогда Берген нежно, бережно обнял ее – и тем самым напрочь развеял ее представления о том, что он за человек. Получилось все довольно странно, потому что этот случай ничего не изменил в их отношениях. Потом все продолжалось в точности так же, как раньше – так, как будто этот эпизод Джейн просто привиделся. И она с любопытством наблюдала за Бергеном – не покажет ли он каких-то других знаков глубины чувств или жестов доброты. Но больше ничего не проявилось, и Джейн решила, что на самом деле случившееся для Бергена ровным счетом ничего не значило, и она постаралась об этом забыть. Но если быть до конца честной – далось ей это нелегко.