— И днем тоже? — спросила Ксюша.

— Особенно днем, — ответил он. — Я уже давно не укладывал, а родители считают, что послеобеденный сон маленьким детям только на пользу.

— Она уже не маленькая. Так вытянулась.

— Да?

— Ножки длинненькие. Вся в меня.

— Возможно.

— Что с тобой? — спросила Ксюша, уловив перемену в его тоне.

— Черт, не знаю. — Он встал и походил от стены до двери. — Как-то не по себе.

— Мне тоже. — Она поежилась. — Нас убьют?

— Зачем нас убивать? — сказал Вадим, опускаясь рядом и прижимаясь к ней плечом. — Никакого смысла. Скорее всего, тебя заставят отозвать свои подписи и отказаться от претензий.

— С чем я тогда останусь? — печально произнесла Ксюша.

— Деньги для тебя важнее жизни?

Она повернулась к нему.

— Все эти годы я делала всё, чтобы обеспечить нам безбедное будущее.

— Я думал, в вашей семье твой муж главный добытчик, — пробормотал Вадим.

— Ты не понял, — поморщилась Ксюша. — Когда я говорю о нас, я подразумеваю себя, тебя и Лилечку. Давид был временным явлением. Он был нужен лишь для того, чтобы потом начать новую жизнь. И мы ее начнем. — Ксюша положила голову на плечо Вадима. — Как только мы выберемся отсюда. У тебя есть какие-то идеи?

Вадим в очередной раз окинул взглядом помещение, в котором они находились. По существу это была тюремная камера без окон, с унитазом за перегородкой и толстой железной дверью.

— Поживем — увидим, — сказал Вадим.

— Главное — пожить, — пробормотала Ксюша.

Он положил свою голову поверх ее головы. Нос щекотали пряди ее волос. Хотелось чихнуть и улыбнуться, но что-то мешало это сделать. Какая-то заноза в сердце, сидящая так глубоко, что избавиться от нее не представлялось возможным.

Следя за пленниками по монитору, Леонид задумчиво почесывал переносицу. За окном догорал летний закат. Где-то вдали бурчал гром, но было ясно, что сюда гроза не дотянет.

— Пожалуй, пора за нее взяться, — произнес Леонид, имея в виду Ксюшу. — А этого, как его?

— Вадима, — подсказал Бурего.

— Вадима. Его можно. — Леонид черкнул ладонью по кадыку. — Он мне сто лет не сдался.

— Как скажете.

— В общем, пусть парни спустятся и разлучат голубков. Вадима кончайте, Ксюшу сюда ведите.

— Колготки приготовили? — вдруг спросил Бурего.

Это прозвучало так неожиданно, что Леонид поперхнулся слюной. Но закашляться он не успел. Бурего быстро открыл папку, выхватил оттуда большой тесак с острым лезвием и воткнул Леониду под подбородок. Нож был позаимствован на кухне. До недавнего времени он торчал рукояткой вверх из специальной деревянной колодки с прорезями для лезвий. Теперь торчал из горла хозяина кухни. И там, и там он смотрелся на своем месте.

Бурего повторил удар еще и еще, но, вытаскивая лезвие, всякий раз полосовал им по лицу Леонида. Работал он вытянутой рукой, сам держась от жертвы как можно дальше, чтобы не забрызгало кровью.

— Это папа распорядился, — сказал он, глядя в угасающие глаза.

Немо шевеля губами, Леонид держался за горло, словно пытаясь удержать тугие струйки крови, брызгающие оттуда. Его лицо и руки были красными.

— Ничего личного, — сказал Бурего. — Банально звучит, но так оно и есть.

Его план вступил в решающую фазу. На самом деле Давид Грызлин приказал не убить сына, а арестовать его и держать в заключении до допроса. Но Бурего не был заинтересован в таком развитии событий. Хотя он немного форсировал события, Леонид несомненно замышлял переворот и захват власти. От него следовало избавиться.

Шалости этого сопляка с дешевой проституткой в парике дали Бурего отличный козырь, и было бы глупо им не воспользоваться. Если Давид простит сына, то будет слишком поздно. Кроме того, будет достаточно показать ему видео, на котором Леонид проявил себя во всей своей красе. Угрызения совести сразу отступят, как приступ язвы. Лже-Ксюша выглядит на видео, как живая.

«А потом — мертвая», — закончил мысленно Бурего, тщательно вытирая рукоятку тесака влажной салфеткой.

Теперь осталось избавиться от настоящей Ксюши и ее верного оруженосца Вадима Верховского. Но сперва ему придется сыграть свою роль в этой постановке. Небольшую, но крайне важную.

Бурего подождал, пока агония закончится и, осторожно ступая, приблизился к трупу. Пульс не прощупывался. Что и требовалось доказать.

Выйдя из комнаты, Бурего прикрыл за собой дверь и позвал помощника. Тот изобразил лицом вопрос и готовность действовать.

— Держи. — Бурего протянул ему тесак, который держал за лезвие окровавленной салфеткой. — Возьми одного человека и спускайтесь вниз. Принесете пленникам еду. На подносе оставь это. Как бы случайно. Он обязательно возьмет и припрячет.

— Отпечатки нужны? — догадался помощник.

— Верно мыслишь, — согласился Бурего.

— На орудии убийства?

Помощник покосился на дверь, из которой вышел начальник. Его не нужно было агитировать. Он хорошо знал службу.

— И опять в точку, — сказал Бурего. — Молодец. Нужно будет тебе оклад повысить.

— Я хлеб на поднос положу, — предложил помощник. — Типа, чтобы ножом резать.

— Хорошая идея.

— А потом? Ну, когда Верховский за ножик подержится?

— Потом кончайте. И его и Ксюшу.

— Понял. Насчет повышения вы серьезно?

— Сейчас не время для шуток, — сказал Бурего.

— Понял, — повторил помощник.

— Потом Верховского перенесете сюда. — Последовал кивок на дверь кабинета. — Леонид вызвал его на допрос, стал пугать ножичком. Закончилось это трагически. Верховский был убит на месте.

— А Ксюша? — деловито спросил помощник.

— Ее задушите и закопаете в саду. Потом мы ее найдем. Когда подпортится.

Бурего поморщился. Ему было неприятно заниматься всем этим. Но иначе не получалось. Просто никак.

— Я могу идти? — спросил помощник.

— Погоди, — спохватился Бурего. — Душить будете колготками.

— Где же я их…

— Меня это не касается. Пошли кого-нибудь в магазин.

— Пятнадцать верст туда, пятнадцать обратно. Это займет время.

Бурего помолчал, размышляя. Можно было поискать в доме. Возможно, Леонид хранил где-нибудь запасец колготок для своих забав. Но на это могло уйти времени гораздо больше, чем на поездку в загородный супермаркет.

— Прислуга, — сказал помощник.