Она глубоко вздохнула. Неужели мир не изменился в сторону любви и терпимости? Хоть чуточку! Похоже, что ни капельки.

Она могла бы махнуть на все это рукой. Смириться. Согласиться с тем, что она уже не горела так сильно, как прежде, что у нее не было сил начинать все сначала. Что есть другие, кто мог ее заменить. Она же уже распрощалась со всем этим. Все это было позади, в прошлом. Но поняла, что это не так.

Она выглянула в больничный коридор. Родственники, ждущие у лифтов, пришли навестить своих близких. Женщина-инвалид в электрической инвалидной коляске, ее сопровождает санитар, судя по внешности, с Ближнего Востока. Они над чем-то смеялись. Оба принадлежали к тем группам, которых презирали правые экстремисты. Либо таким вообще не надо было рождаться, либо таких надо было отправлять обратно, на родину, где продолжалась гражданская война и где их дети были обречены играть на дорогах в пыли от танков.

Она знала, что у нее нет выбора. Даже если кто-то другой мог бы это сделать вместо нее, все равно эта ответственность лежала на ее плечах. Она начала эту борьбу. Она же должна ее и закончить.

Пустым взглядом она смотрела на экран. Перед ней было два пути. Даже если ей не удастся выбить «Патриотический фронт» навсегда, можно хотя бы прекратить их деятельность на длительное время.

Один вариант – нанести удар по их экономической базе. Можно было выбить у них из-под ног деньги, которыми оплачивались правоэкстремистские акции, внедрение, пропаганда, веб-сайты и зарплаты. Проблемой оставалось то, что «Патриотический фронт» опирался на стабильный экономический фундамент и в худшем случае их счет просто стал бы наполняться опять. Они бы быстро пришли в себя, да к тому же еще и поняли бы, что за ними кто-то охотится.

Альтернатива – попытаться разобщить их изнутри. Раздуть внутренний коллапс, где лидеры хватают друг друга за горло. Распространить недоверие и подозрительность, которые приведут к внутренним разборкам. Эта стратегия сработала успешно против «Национал-социалистического фронта» и «Национал-демократов» в 1990-х годах.

Она раздумывала. Внедриться в организацию – дело непростое и долгое. Прошлый раз она занималась поисками очень длительное время. В конце концов ей удалось обмануть Йоргена Кранца фальшивым мейлом от якобы веб-администратора. «Троянский конь», установленный им по ее наущению, сделал все остальное. То есть непрерывно посылал ей логины всех контактов, мейлов и банковских счетов. В конце концов она получила все: пароли, логины пользователей, копии отправленных мейлов и полученные на счет суммы. Но сейчас не было времени этим заниматься.

Она снова вошла в полицейское расследование правого экстремизма. Следователь использовал обновленный вариант ее старого метода наблюдения за компьютерным трафиком Йоргена Кранца. Если этот шпионский логин по-прежнему активен, то ей этого было бы достаточно для проникновения. Она затаила дыхание и нажала на ссылку FlashCrest.

Ничего. Стоп.

Вот черт! Увы, ключевой логин больше не был активен. Это противоречило Конституции – продолжать наблюдение, когда следствие было закрыто.

Она поколебалась, а потом ввела несколько быстрых команд. Оставался шанс, что Йорген Кранц был настолько глуп, что до сих пор пользовался тем же мейлом. Может, надеялся, что его криптологическая защита была так сильна? Или не понимал, что ключ-логин считывал мейлы еще до их шифровки? Если бы у нее был доступ к протоколу ключевого логина…

Все это было в архиве «Антифашистов» в Линчепинге. А она больше не была их членом.

Вопрос оставался, пользовались ли они все тем же VPN-туннелем, что во время ее активного участия в их работе? Проще всего, конечно, было позвонить и спросить. Но у нее были большие подозрения, что они вряд ли захотят помогать человеку, работающему с полицией. Независимо от ее прошлого.

Оставалось надеяться на лучшее и сделать попытку. Она подключилась к VPN-туннелю и с некоторым удивлением заметила, что прошла дальше к серверу. Она не собиралась копаться в документах, касающихся нынешней деятельности «Антифашистов», а пошла прямо к своей старой папке «Йорген Кранц» и кликнула на ключевой логин, которым не пользовалась десять лет. Ей даже послышался ржавый скрип, когда логин заработал и на экране появился протокол.

Невероятно. Ключ все еще работал в скрытом режиме. Линн пошла обратно во времени и быстро нашла последний вход, всего один день назад. Отметила имя пользователя и пароль, отключилась от VPN-туннеля и сервера «Антифашистов». И начала действовать.

Она чуть не подпрыгнула на стуле, когда кто-то кашлянул с ней рядом. Дама в больничной одежде. Взгляд на экран показал, что прошло сорок минут.

– Тебе еще много? Я могу прийти потом, мне бы только приблизительно знать когда.

Линн помотала головой. Увидела, что все компьютеры в зале были заняты.

– Нет-нет, садись сюда. Думаю, что я сделала более чем достаточно. Дай мне пару минут, чтобы закончить.

Ей осталось сделать последний шаг. Но у них давненько не было никаких контактов. И все же она решилась. Открыла свой Hushmail, зашифровала сообщение и использовала псевдоним Вольтарина де Клер[52].

Она одна не в состоянии успеть сделать все. Ей нужна была помощь. Мейл ушел к одному из тех, кто был в числе ее ближайших друзей в период ее наибольшей активности. Человек, на которого она рассчитывала, которому доверяла и которого по-прежнему числила среди друзей: координатор «Антифашистов» в Геттингене, в Германии. Алиас Винстон Смит. У них были ресурсы, чтобы помочь ей с изучением «Патриотического фронта» и датской связи. Если это понадобится. Но в любом случае лучше опережение хоть на шаг. Она вышла из всех систем, вытащила стул даме, которая ждала, когда освободится компьютер, и покинула больницу. Этого должно пока хватить, думала она. Если нет, то она всегда может вернуться к тому, на чем остановилась, и продолжать выстраивать дальше то, что она начала. Но костяшки домино могут начать падать в любой момент.

Манфред Рихтер беспокойно ходил взад и вперед по тесному офису, уставленному картонными коробками, на улице Грев Турегатан, и останавливался только за тем, чтобы глотнуть из банки с энергетическим напитком. Мозги работали на полную катушку, но все же он никак не мог решить, что делать. Снова посмотрел на часы. С того момента, когда он заметил мейл, прошел час. Скоро люди начнут уходить с работы домой.

Он должен принять решение.

Он еще раз внимательно прочел мейл, который плюхнулся в почтовый ящик «Скрытой правды». И не потому, что не понял с первого раза, о чем речь. Нет. А предвидеть, какими будут последствия, вот что было трудным. Он колебался. Ясно было только, что что-то пошло не так и что ему придется этим заняться вплотную. Ему хотелось, чтобы рядом был кто-то, с кем он мог бы посоветоваться.

Само собой разумеется, он прекрасно знал, что работает на «Патриотический фронт» вместе со своим товарищем Карлом-Фредриком Эскильссоном, который еще не вернулся с перерыва на обед. Они отвечали за новостной сайт организации. Он гордился тем, что он делал, хотя они были не одни, а в «хорошей компании» с похожими сайтами, такими как Avpixlat[53] и Fria tider[54]. Особенно важной делало его работу то, что они выкладывали фотографии, не ретушируя их, публиковали суггестивные заголовки, внушающие читателям определенные взгляды, но у них было и, так сказать, научное направление. Манфред Рихтер и его коллеги пытались, насколько возможно, подкрепить и усилить аргументы против мультикультурализма, ссылаясь на научные исследования и статистику.