— Чересчур деликатный и строгий человек, — добавила нечувствительная мистрис Маколан. — Мы оставим это, моя милая, и перейдем к другом предмету. Посмотрим, не сойдемся ли мы в этом.

— Что это за предмет, сударыня?

— Этого я не скажу вам, если вы будете называть меня сударыней. Зовите меня матушкой.

— Что это за предмет, матушка?

— Ваша решимость принять на себя дело высшего апелляционного суда и заставить весь мир произнести новый, справедливый приговор над ним. Вы действительно решились на это?

— Да.

Мистрис Маколан на несколько минут задумалась.

— Вы знаете, что я искренне удивлялась вашему мужеству и вашей преданности моему несчастному сыну, — сказала она. — Но я не могу допустить, чтобы вы предприняли невозможное, чтобы без всякой пользы рисковали своей репутацией и своим счастьем. Я должна предостеречь вас, пока еще не поздно. Дитя мое! Вы задумали то, чего ни вы, ни кто-либо другой не в состоянии исполнить. Откажитесь от своих намерений.

— Премного вам обязана, мистрис Маколан…

— Матушка!

— Премного вам обязана, матушка, за участие, которое вы во мне принимаете, но отказаться от своих намерений я не могу. Права я или нет, достигну своей цели или нет, я все же должна и хочу попытаться.

Мистрис Маколан внимательно посмотрела на меня и вздохнула.

— О юность, юность! — сказала она как бы про себя. — Какое великое дело юность!

Потом, подавив возникшее в ней сожаление, она вдруг обернулась ко мне и запальчиво спросила:

— Скажите, ради Бога, что же намереваетесь вы предпринять?

Не успела она задать этот вопрос, как в голове моей промелькнула мысль, что она может, если захочет, познакомить меня с Мизеримусом Декстером. Она должна была его знать как гостя Гленинча и старого друга своего сына.

— Я хочу посоветоваться с Мизеримусом Декстером, — отвечала я смело.

Мистрис Маколан отшатнулась от меня и с изумлением закричала:

— Вы с ума сошли?

Я объяснила ей, как уже объясняла майору Фиц-Дэвиду, что у меня есть основание полагать, что советы мистера Декстера будут очень полезными для меня в этом деле.

— А я, — отвечала мистрис Маколан, — считаю, что ваш план сущее безумие и поэтому совершенно необходимо обратиться за советом к сумасшедшему! Вы не пугайтесь, дитя мое, он не сделает вреда и на вас нападать не будет, и не будет с вами груб. Я хочу только сказать, что к нему к последнему могла бы обратиться молодая женщина в вашем печальном положении.

Странно! Мистрис Маколан почти в тех же словах повторила предостережение майора. Но судьба обоих предостережений была одинакова, я все тверже и решительнее настаивала на своем.

— Вы меня очень удивляете, — сказала я. — Показания мистера Декстера в суде так ясны и рассудительны, как нельзя более.

— Конечно! — отвечала мистрис Маколан. — Стенографы представили его показания в приличном виде, но, если бы вы слышали их, как я, вы бы почувствовали к нему отвращение или смеялись бы над ним, смотря по тому, как вы были бы настроены в то время. Он довольно прилично начал объяснением своего необыкновенного имени, что сдержало неуместную веселость слушателей. Но, по мере того как говорил, он все более и более обнаруживал свое безумие. Он смешивал разумные суждения со странными нелепостями, его несколько раз призывали к порядку и даже грозили штрафом и заключением за оскорбление суда. Одним словом, он представлял из себя две крайности, то человека совершенно разумного, то сумасшедшего. Повторяю вам, что этот человек совершенно не способен дать дельный совет. Не может быть, чтоб вы рассчитывали на меня для знакомства с ним.

— Напротив, я именно на вас и рассчитывала в этом случае, — сказала я. — Но после всего услышанного я, конечно, отказалась от этой надежды. Но эта жертва небольшая, я должна буду только подождать неделю до обеда майора Фиц-Дэвида, на который он обещал мне пригласить Декстера.

— Как это походит на майора! — возмутилась старая леди. — Но если вы верите этому человеку, то мне вас очень жаль. Он увертлив, как угорь. Вы, конечно, просили его познакомить вас с Декстером?

— Да.

— Декстер презирает его, моя милая. Он так же хорошо знает, как и я, что Декстер не пойдет к нему на обед. И он придумал эту уловку, чтобы не сказать прямо «нет», как то сделал бы другой честный человек.

Это была очень неприятная для меня новость, но я была слишком упряма, чтобы считать себя побежденной.

— Неудачи преследуют меня, — сказала я, — делать нечего; в таком случае я напишу мистеру Декстеру и попрошу его назначить мне свидание.

— И вы поедете к нему одна, если он согласится принять вас? — спросила мистрис Маколан.

— Да, поеду одна.

— Вы твердо решились на это?

— Да.

— Я не позволю вам ехать одной.

— Смею спросить вас, сударыня, как вы думаете воспрепятствовать мне в этом?

— Поехав с вами, упрямица. Да, когда хочу, я могу быть так же упряма, как вы. Заметьте, я не хочу знать ничего о ваших планах, я не желаю принимать в них участия. Мой сын покорился Шотландскому вердикту, я также. Это вы хотите снова поднять это дело, вы, самонадеянная, безумно отважная молодая женщина. Но вы мне нравитесь, и я не пущу вас одну к Мизеримусу Декстеру. Надевайте шляпку!

— Сейчас? — спросила я.

— Конечно, моя карета у ворот. И чем скорее будет этому конец, тем довольнее я буду. Ступайте одеваться и сделайте это поживее.

Я не теряла времени, и спустя десять минут мы уже катили по дороге к Декстеру.

Вот каков был результат посещения моей свекрови.

Мы только что позавтракали, как мистрис Маколан приехала в дом Бенджамина. Последующий разговор между нею и мной (только что изложенный мною вкратце) продолжался почти до вечера. Солнце закатилось за густые облака, когда мы сели в экипаж, и темные сумерки покрыли окрестности, пока мы были в дороге.

Направлялись мы, насколько я могла судить, к северному предместью Лондона. Более часа ехали по лабиринту темных улиц, которые чем далее, тем становились уже и грязнее. Выбравшись из этого лабиринта, я заметила, что мы ехали большими пустырями, местностью, которая не могла называться ни городом, ни деревней. Потом показались разбросанные там и сям группы домов с тускло освещенными лавками, точно какими-то судьбами занесенные из далекой деревни на лондонскую дорогу, обезображенные и закоптевшие во время своего пути. Все темнее и мрачнее становилось вокруг, когда наконец карета остановилась и мистрис Маколан возвестила мне саркастическим тоном, что мы достигли цели своего путешествия.

— Дворец принца Декстера, моя милая, как вы его находите?