— Тогда почему вы себя так обеспокоили? — парировала Софи, почувствовав в ее словах вызов, и тоже подняла вуаль.

— Да я не знаю, — пожала плечами Шарлотта. — Но не ради графа Рейвенвуда, хотя он и был со мной очень мил. Может, потому, что ваш вызов — новые впечатления в моей жизни.

— Могу себе представить: после осуществления вашей авантюрной карьеры сюрпризы в вашей жизни случаются весьма редко.

Шарлотта устремила взгляд прямо на Софи. Ее голос утратил насмешливые нотки и стал серьезным.

— Смею вас уверить, что случай, когда графиня сочла меня достойным противником в борьбе за честь, действительно редкий. Вы должны, конечно, понять, что ни одна из женщин вашего круга еще не снисходила даже до того, чтобы обмолвиться со мной словом, не говоря уже о том, чтобы выказать мне подобное уважение.

Софи вскинула голову, изучающе глядя на свою соперницу:

— Вы можете не сомневаться, что я испытываю к вам глубочайшее уважение, мисс Физерстоун. Я читала ваши мемуары и, думаю, в состоянии оценить, чего вам стоило подняться до сегодняшнего положения.

— Неужели можете? — спросила Шарлотта. — Вы обладаете хорошим воображением.

Софи вспыхнула, моментально смутившись при мысли, какой наивной она должна казаться столь искушенной женщине.

— Извините, — сказала она тихо. — Я не уверена, что способна понять все сложности и испытания вашей жизни, но это не значит, будто я не могу уважать то, что вы шли своим путем и действовали в соответствии с вашими собственными принципами.

— Понятно. И именно благодаря вашему уважению ко мне сегодняшним утром вы собираетесь пробить пулей мое сердце.

Софи сжала губы:

— Я могу понять, почему вы решили написать мемуары. Могу даже понять, что вы предлагаете бывшим любовникам выкупить свое имя в публикации. Но когда вы избрали моего мужа следующей жертвой, вы зашли слишком далеко. Я не позволю, чтобы его любовные письма попали в печать и сделали его посмешищем.

— Тогда гораздо проще было бы заплатить, мадам, чем устраивать такую суматоху.

— Нет. Я не могу так поступить. Я не признаю шантаж. Это нечестный путь. Я не унижусь до того, чтобы потворствовать шантажистам. Мы сегодня разберемся и покончим с нашим делом.

— Вы уверены в этом? А почему вы считаете, что, если мне так повезет выжить, то я не напечатаю письма вашего мужа, как и хотела?

— Вы же приняли мой вызов: раз вы пришли, значит, согласились уладить вопрос о публикации с помощью пистолетов.

— Вы надеетесь, дорогая леди, что я выполню наше соглашение? Вы считаете также, что проблема решится, несмотря на исход встречи?

— Но вы, мадам, не явились бы сюда, если бы не собирались честно покончить с делом.

Шарлотта кивнула:

— Да, вы правы. Именно так и трактуется глупый мужской кодекс чести. Не так ли? И мы с вами все решим здесь с помощью пистолетов.

— Да. И будем считать вопрос закрытым.

Шарлотта с удивлением покачала головой:

— Бедняжка Рейвенвуд. Интересно, хорошо ли он понимает, какую жену себе выбрал? После Элизабет вы должны повергнуть его в полный шок.

— Мы здесь не для того, чтобы обсуждать моего мужа и его первую жену, — процедила Софи сквозь зубы.

Утренний воздух был холодным, но она вдруг почувствовала, что вся горит. Нервы натянулись до предела. Она хотела закончить все поскорее.

— Нет, конечно. Мы здесь потому, что так велит ваше чувство чести. Оно требует удовлетворения. И вы думаете, что я разделяю вашу концепцию чести. Интересное вообще-то предложение, Забавное. А вы хорошо сознаете, что такое понимание чести — чисто мужское?

— Но нет другого понимания чести, которое внушало бы такое же уважение. Еще нет, — заметила Софи. Глаза Шарлотты засветились.

— Да, понятно. И если не остается ничего другого, то таким образом вы рассчитываете заслужить уважение Рейвенвуда. Да, мадам?

— Мне кажется, мы уже достаточно обсудили эту тему, — ответствовала Софи.

— Уважение хорошее дело, мадам, — задумчиво продолжала Шарлотта. — Но я посоветовала бы не тратить слишком много времени, заставляя Рейвенвуда влюбиться в вас. После опыта с Элизабет он никогда, не рискнет полюбить. И во всяком случае я должна признаться — ни один мужчина не стоит того, чтобы подниматься в такой ранний час, и нет такого мужчины, чья любовь достойна того смертельного риска со стороны женщины.

— Мы явились сюда не для того, чтобы обсуждать мужскую честь и любовь.

— Да, я, конечно, понимаю. Мы здесь только из-за вашей чести и вашей любви, — слегка улыбнувшись, сказала Шарлотта. — А это, я могу согласиться, не пустяки. Ваши чувства, разумеется, достойны того, чтобы пролить кровь.

— Так, может, мы начнем? — требовательно предложила Софи. Страх сковал ее, когда она повернулась к Энн, прохаживающейся неподалеку с ящиком в руках, в котором лежали дуэльные пистолеты. — Мы готовы, незачем тянуть время.

Энн перевела взгляд с Софи на Шарлотту:

— Я навела необходимые справки и знаю теперь, как надо улаживать споры такого рода. Кое-что мы обязаны сделать до того, как я заряжу пистолеты. Во-первых, я обязана сказать, что у вас есть возможность выбора. И я прошу выслушать меня.

Софи нахмурилась:

— Это еще что?

— Вы, леди Рейвенвуд, вызвали противника на дуэль. Если, однако, мисс Физерстоун извинится за те действия, которые предшествовали вызову, то вопрос можно считать решенным и нет нужды стреляться.

Софи заморгала:

— Как, все можно решить простым извинением?

— Я должна подчеркнуть, что извинение считается достойным исходом для вас обеих.

Энн взглянула на Шарлотту Физерстоун.

— Как мило, — пробормотала Шарлотта. — Подумать только, мы обе можем уйти отсюда, даже капелькой крови не запачкав одежду. Но я не очень уверена, что готова извиниться.

— Это ваше право, — напряженно сказала Софи.

— Ну что же, в общем-то рановато для такого насильственного спорта. И я считаю, что всегда по возможности надо выбирать разумное решение. — Шарлотта слегка улыбнулась. — Вы совершенно уверены, что ваша честь будет удовлетворена, если я просто извинюсь?

— Да, если вы пообещаете, что любовные письма моего мужа не будут опубликованы.

Но прежде чем Шарлотта успела ответить, в тумане раздался топот копыт.

— Это, должно быть, Джейн, — воскликнула Энн с явным облегчением. — Я знала, что она приедет. Надо подождать ее. Она — наш второй секундант.

Софи оглянулась как раз в тот миг, когда большой мерин возник из тумана. Животное галопом неслось к ним и казалось призраком, который копытами вспенил туман. «Конь-призрак, — подумала Софи, — принес на спине дьявола».