женщины, погибшей по ее вине, тайна духов по-прежнему не разгадана, а люди, которых она любит, подверглись опасности – и она не может понять, как все это произошло. Ио чувствовала головокружение и растерянность; каждый выдох пронзал ее легкие, словно пуля.

Перед ней появилась Таис – ее ноги и руки были испещрены крошечными порезами.

– Ну, ну, – сестра коснулась ладонью ее щеки. – Снова приступ? Одолевает паника? Сделай глубокий вдох, потом выдох. Это как мост, малышка. Я рядом – на другой стороне. Ставь сначала одну ногу, потом другую – и мы будем вместе.

Легкие Ио наполнились воздухом. Она снова чувствовала себя ребенком, стоящим у подножия висячего моста, окаменевшим, одичавшим от паники. Таис тогда была ее самым любимым человеком на свете – единственной, кто мог спасти ее от собственного страха. Обычно в таких случаях сестры сначала поддразнивали Ио, но, когда это не срабатывало, Таис успокаивала ее, нежной интонацией уговаривая пройти через мост, вселяя в нее уверенность.

– Я могла спасти ее, могла остановить, – хрипела Ио. Если бы она не перерезала нить Райны, сейчас у нее были бы все ответы, в которых она так отчаянно нуждалась.

– Ты пыталась, – произнесла Таис. – Но она не послушала. Она убила бы и меня, и Люка. Я не могу утверждать, что ты сделала правильный выбор – судить об этом только тебе, – но вот что я скажу: ты вовсе не злодейка, сестра моя.

Ио прижала костяшки пальцев к вискам, чтобы сдержать навернувшиеся на глаза слезы. Сестра обняла ее за плечи и прижала ее голову к своему подбородку. Ио знала, что это лишь временное лекарство и что ее вины оно не смоет, но в тот момент Таис любила ее, утешала – и ни капли не осуждала. Ио шагнула на мост и нашла дорогу домой.

* * *

Когда тени на лужайке сгустились, Таис потянула Ио за собой – в дом. Сен-Ив сидел на кухонном стуле, прибывший медик обрабатывал царапины и синяки на его шее. Ханне и Мари уже ушли, но Арис Лефтериу все еще был здесь: он тихо беседовал с тремя офицерами, которые вскоре выскользнули через дверь внутреннего дворика – без сомнения, чтобы забрать труп.

Сен-Ив нарушил тишину, заговорив охрипшим, несчастным голосом. Его суровый взгляд остановился на Ио.

– Я предлагаю тебе расставить приоритеты правильно, Ио.

Таис удивленно повернулась к жениху.

– О чем ты говоришь? Она только что спасла твою…

– Дорогая, ты думаешь, то, что эта женщина оказалась за день до выборов на Холме – в нашем самом безопасном, окруженном стеной районе, – это совпадение? Представь: после серии бессмысленных, безумных убийств комиссара полиции находят мертвым в его собственном доме – погибшим от рук неизвестного инорожденного! Все, за что мы сражались, будет уничтожено. Город захлестнет былое насилие, и Бунты лунного заката повторятся вновь. – С каждым словом его тон становился все жестче. – Тот, кто подослал эту наемную убийцу, ведет очень долгую игру.

Наемные убийцы – так вот какая роль отведена духам? Наемники, которых посылают устранить комиссара полиции за день до того, как он станет мэром, чтобы спровоцировать новую волну насилия. Боги, Ио очень не хотелось это признавать, но все это походило на правду.

Вот только кто их подослал?

Ответ пришел быстро. Ио опустилась на стул, остро осознавая, что слишком небрежно расставляет ноги, слишком ссутуливает плечи, что залезает рукой в карман брюк, касаясь холодной меди кастета Бьянки Росси. «Соберись, не показывай своего волнения, а не то Таис вычислит твое учащенное сердцебиение». Сестра всегда умела считывать даже малейшие ее эмоции.

Но Таис была слишком занята спором со своим женихом: ее губы скривились так сильно, что Ио показалось, будто сестра вот-вот взорвется.

– Ио во всем разберется, – наконец уверенно заявила Таис. – А когда разберется, мы будем первыми, кому она об этом расскажет.

* * *

Эдей должен был появиться с минуты на минуту. Кафе опустело: ни пирожных, ни посетителей. Амос читал свою гигантскую книгу, жуя ломтик хлеба с изюмом, а Ио, подперев лицо кулаками и глядя куда-то вдаль, пыталась привести мысли в порядок. Наверху все еще играла приятная музыка Авы, но нити сестры были совершенно неподвижны: она, должно быть, заснула. «И хорошо», – подумала Ио: ей не хотелось встречаться с ней прямо сейчас. Что бы она сказала? «Подозреваю, твоя подруга подослала духа, чтобы убить жениха нашей сестры?»

Но было в этих убийствах нечто непостижимое. Духи утверждали, что убивают во имя справедливости, но их руками действовал кто-то могущественный, способный скрыться от сил Девяти. Первый подозреваемый Ио, Горацио, стал лишь очередной жертвой, наказанной за причастность к похищениям женщин, превращенных в духов, во время Бунтов. Вторым подозреваемым был Сен-Ив, который скрыл личности духов от общественности и в прошлом не смог наказать жертв, но теперь его тоже можно было исключить: во-первых, он оказался сторонником справедливой системы правосудия, во-вторых, он предложил Бьянке Росси партнерство, а в-третьих – и это самое главное – его самого только что пытался убить дух. Конечно, нападение могло быть уловкой, но Ио так не думала. Сегодня Сен-Ив и правда был на волосок от смерти: его страх выглядел слишком неподдельным – такое инсценировать невозможно.

А теперь подозреваемым Ио стала… Боги, она даже подумать об этом не могла без леденящего ужаса, мурашками бежавшего по ее спине. Бьянка Росси. Королева мафии наняла Ио раскрыть эти убийства и прекратила расследование в тот самый момент, когда под подозрение попал ее самый могущественный враг. Несколько часов спустя дух с кастетом «Фортуны» приходит убить Сен-Ива. Грандиозная была бы победа, если бы королева мафии разоблачила комиссара полиции, а затем быстро спасла бы Аланте от его зла.

Но чего Ио не могла понять, так это природы духов. Убийцы были потусторонними сущностями, но для их сил не находилось никаких объяснений, а творцы Девяти посчитали их опасными еще во время Бунтов лунного заката. Ио до сих пор не имела ни малейшего представления о том, кто и как превращает женщин в духов. Их использовали и делали из них монстров, ими манипулировали – и, похоже, никого, кроме нее, это совершенно не заботило.

А Бунты лунного заката? Когда Сен-Ив упомянул о кровавой бойне, разум Ио оживился, осветил все тайные ходы ее мыслей. Бунты постепенно возвращались, будто зов ярости тех лет звучал теперь эхом из прошлого. К тому же всё, чего касались эти убийства, каким-то образом было связано с бойней двенадцатилетней давности: призраки, Горацио, Девять с их мистическими предостережениями, жестокое, бессмысленное насилие… королева мафии Илов.

Ио должна выяснить, что произошло во время Бунтов на самом деле. Больше никаких легенд и недосказанных историй. У нее уже есть план – теперь она просто надеется, что, сказав ей: «Что бы ты ни затеяла, я в деле», Эдей говорил серьезно.

Часы над головой Амоса показывали десять минут девятого. Ио взглянула в витринное окно кафе. На улице никого не было. Он уже должен был прийти…

– Чего именно мы ждем? – спросил Амос через несколько минут.

– Эдея Руну, – ответила Ио. – Он обещал помочь мне с делом, но опаздывает.

– Дай ему пару минут. Погода меняется.

Они посмотрели в окно. На улице поднялся ветер: он сметал мусор, кружа его в воздухе. Со стороны моря на брусчатку набегала вода. Вскоре Амосу придется опустить ставни, чтобы защитить кафе от прилива.

Восемь пятнадцать.

Они немного помолчали, и Амос придвинул к Ио маленькую булочку с изюмом – такую же, как та, которую недавно жевал сам. Ио вдохнула сладкий аромат. Это напомнило ей о детстве и о доме: когда мама ходила к соседям выпить кофе, она потихоньку таскала у них из кладовой изюм и в дождливые дни пекла дочерям с ним хлеб и заваривала ромашковый чай. Она говорила, что это отгоняет зимний грипп. Ио отломила кусочек булочки, взглянула на часы, прожевала, взглянула на часы, проглотила, взглянула на часы.

Восемь двадцать.

– Меня это уже раздражает! – воскликнул Амос. – Если тебе нужен Эдей Руна, а его здесь нет, почему бы тебе не найти его самой?

– А что, если, – прошептала Ио, устыдившись жалости к себе, – его здесь нет, потому что он передумал и больше не хочет мне помогать?

– Ио, – сказал Амос с глуповатой улыбкой. – Этот парень смотрит на тебя так, будто ты для него солнце. Я очень сомневаюсь, что он бросит тебя теперь – когда наконец смог с тобой