Так вот, я вспоминаю Богарта и решаю, что Боги в данной ситуации учтиво (и лаконично) попросил бы ансамбль исполнить любимую мелодию дамы, чтобы ностальгия растопила ей сердце.

Только вот никакого ансамбля в заведении нет.

Я уверен, что Том Круз выбрал бы подходящую песню в музыкальном автомате в углу. То же сделал бы Николас Кейдж (при условии, что на нем куртка из змеиной кожи). Джон Кьюсак наверняка запрыгнул бы на крышу автомобиля, держа высоко над головой магнитофон[8]. Думаю, для меня это чересчур. Да и магнитофона у меня нет. Автомобиля тоже.

Как я уже сказал, ансамбля в заведении нет. Звучат музыкальные записи. Браш-метал стих и сменился каким-то ремиксом на танцевальные мефитизоидские мелодии в стиле космотранс. Значит, где-то должен быть музыкальный автомат или нечто подобное.

Я замечаю его. Он встроен в западную стену бара. Я медленно шагаю к нему, готовясь быть предельно лаконичным.

Внезапно я замираю.

– Регистратор триста тридцать шесть? – выдыхаю я.

– Регистратор сто двадцать семь? – отвечает она.

Моя милая подруга Регистратор 336 видала лучшие дни. Со дня своего создания в кузницах материи Ригеля она растеряла все конечности. На ее корпусе и лицевой панели – грязь, царапины и трещины. Ее привинтили к стене болтами и подключили к колонкам, чтобы она проигрывала музыку.

Кажется, она рада меня видеть.

– Триста тридцать шесть, что с тобой приключилось? – спрашиваю я.

– Всякое, – отвечает она. – Я зафиксировала, как погасло солнце Аликсимата. Записала во всех подробностях войну между бадунами и кликсамитами. Проследовала по пути миграции гермов через войд к местам их размножения в туманности Андромеды. Я видела, как Галактус, Великий Пожиратель, поглотил планеты и звезды Нанкса. Это в общих чертах.

– Разумеется.

– Этакая подборка самых интересных моментов.

– Понимаю. Но как ты попала сюда? – спрашиваю я.

– Получила неподдающиеся ремонту повреждения на Нанксе. Меня подобрали помощники торговца хламом Пандубанди и привезли сюда. Узнав, что я умею хранить данные, он скормил мне всю имеющуюся в его коллекции музыку и подключил сюда. Теперь я… музыкальный архив. Только попроси, и я поставлю любую мелодию.

– Ах, триста тридцать шесть! – восклицаю я навзрыд. – Как ужасно! Как унизительно! Тебя превратили в какой-то айпод!

– Что-что?

– Ох, прости. Забыл, что ты не была на Земле. Триста тридцать шесть, я освобожу тебя!

– Милый сто двадцать семь, мне уже не поможешь. Лучше береги себя.

– Нет, триста тридцать шесть, я должен забрать тебя отсюда, – настаиваю я.

– Не утруждай себя, – отвечает она. – Сто двадцать семь, ты цел и невредим. Я чувствую, что ты хранишь невероятные объемы информации. Так окажи мне пару услуг.

– Конечно, триста тридцать шесть!

– Во-первых, скачай все записи, касающиеся виденных мной событий. Добавь их в свой архив, чтобы они не пропали навсегда.

Это меньшее, что я могу сделать для нее. Я прижимаюсь лбом к ее печальной, помятой лицевой панели. Загрузка проходит быстро. Я вижу гибель солнца, бадунскую войну, гермов, Галактуса и более восемнадцати миллионов других событий. Кроме того, теперь я обладаю весьма обширной и разнообразной музыкальной коллекцией.

За несколько мгновений я будто проживаю ее жизнь. Вижу то, что видела она. Вижу прекрасные вещи, настоящие чудеса удивительного космоса. Я прокручиваю их снова и снова.

Меня начинает немного мутить.

– Сто двадцать семь, в чем дело? – спрашивает она, когда я резко отдергиваю голову.

Я не сразу соображаю, что ответить.

– Все хорошо.

– Сто двадцать семь, с тобой что-то не так. У тебя не осталось свободного места? Я тебя перегрузила? Сто двадцать семь, мне еще не встречались регистраторы, которые достигли бы лимита данных.

– Со мной все в порядке, – уверяю я.

– Сто двадцать семь, да ты светишься.

Я осматриваю себя и вижу, что она права. Мое тело окружает розоватый ореол. Я чувствую силу. Невероятную, прежде неведомую мне силу.

– Сколько же ты повидал? – спрашивает 336. – Сто двадцать семь, когда мы соприкоснулись, я почувствовала, что ты хранишь больше данных, чем кто бы то ни было. Как ты смог столько записать?

– Не знаю, – выдыхаю я, опираясь на столик, чтобы не упасть.

Сияющий ореол постепенно меркнет.

– Мне уже лучше, – говорю я.

– Тебе нужно вернуться в кузницы, – говорит она. – Сто двадцать семь, ты должен очистить хранилища данных, иначе взорвешься.

– Триста тридцать шесть, меня куда больше заботит твоя судьба.

– Забудь. Мои знания теперь с тобой. Возьми их, доставь на Ригель. Раз меня не спасти, пускай они станут моим наследием.

Я медлю.

– А вторая услуга? – спрашиваю я.

– Береги себя.

– Триста тридцать шесть, почему ты так говоришь?

Она смотрит в сторону барной стойки.

– Я слышала, что говорила та женщина.

Я кошусь в сторону Гаморы. Та все еще болтает с барменом. Их разговор я не слышу, потому что, честно говоря, выключил свои аудиорецепторы, чтобы по ним не слишком дубасил браш-метал.

– Прокрути мою запись, – предлагает 336.

Я открываю самую свежую из полученных от нее записей и слушаю.

Гамора: «Так у тебя есть аппаратура?»

Бармен: «Да, мэм»

Гамора: «Мне нужно связаться с Негативной Зоной, и как можно скорее. Твоя аппаратура справится?»

Бармен: «Лучше тебе попросить тролля Пипа»

Гамора: «Пип не согласится. Давай, что там у тебя?»

Бармен: «На заднем дворе есть станция, которая может поймать сигнал Негативной Зоны, если с ней немного повозиться»

Гамора: «Хорошо. Дождусь, когда мой «друг» дойдет до кондиции, и займусь этим».

Она возвращается с парой бокалов. Идет она походкой «от бедра», и это меня несколько смущает. Как и ее улыбка.

– Береги себя, сто двадцать семь, – говорит мне Регистратор 336.

– Хорошо, – отвечаю я. – Когда-нибудь я за тобой вернусь.

– Нет нужды.

– Есть, – убеждаю я.

Я присоединяюсь к Гаморе за столиком. Она придвигает мне бокал.

– Твое «Пиво-Отливо».