сразу же, тот рассматривал его загоревшимися от удовольствия глазами, москвич ведь, причём потомственный, он воспринимал роскошь без стеснения, а вот мне стало немного неуютно, ну не привык я к такому! Я-то привык к вечной борьбе, неустроенность вокруг всегда была моим спутником, бараки и общежития, казармы и землянки, я даже из санатория в Крыму, в который нас отправили от училища на отдых, постарался сдёрнуть в числе первых, потому что совесть заела. А то ведь здоровый лоб, гимнаст, и чьё-то место занял.

— Детей чего-то маловато, — наконец выдал я, чтобы прервать молчание, — совсем.

— Так ведь деловой, культурный и научный центр, — развёл руками Дима, немного удивившись, — хотя по сравнению с вами, с вашим временем, детей мало, да. Но это здесь, на некоторых планетах ситуация другая.

— Странные у тебя претензии, Саня, — повернулся ко мне и Олег, уже что-то предвкушая, — и лично мне совершенно непонятные! Ты, Димон, ты мне лучше вот что скажи — как тут у вас знакомятся? И очень строга ли, скажем так, общественная мораль?

— Не очень, — фыркнул тот от смеха и на Димона реагировать не стал, — тут у нас в этом отношении не Содом и Гоморра, конечно, но полегче, опять же, чем в вашем времени. Нормально тут у нас всё, побороли перегибы во все стороны.

— Много ты знаешь про наше время, — отмахнулся Олег, — значит, познакомиться можно?

— А чего нет? — пожал плечами Дима, — без проблем. Безопасность сам видел, какие оглоеды гарантируют, потому и осмелели все. Насилие-то исключено, по большому счёту. А если хочешь верный вариант, то ищи себе кошкодевочку, они на это дело лёгкие. Такие, знаешь, с кошачьими или лисьими ушами, хвостом да буферами размером с мою голову, в общем, увидишь — не ошибёшься.

— Накладные, что ли? — я удивился даже больше Олега.

— А вот и нет, — ехидно улыбнулся нам Дима, — самые настоящие. Чудеса трансплантологии, хотя в медицине искусственных органов это как раз самое плёвое дело. Приживляют за час, убирают ещё быстрее. Но там много всего, увидите ещё, и близко к сердцу не принимайте — это просто некоторые так балуются. Довольно безобидно, как по мне. Я и сам на первом курсе с третьим глазом во лбу ходил, прикольные были ощущения, зрение более объёмным получается. Ну и по мелочи ещё кое-чего себе поправил, конечно, потом, правда, убрать пришлось.

— Хвост, значит, — задумчиво пробормотал Олег, что-то себе представляя, — балуются, значит, кхм… или под хвост, да. Не, я себе, наверное, чего-нибудь нормального поищу, а то какие-то странные чувства возникли, ты не поверишь, пугающие и настораживающие одновременно. Прямо первый раз со мной такое, бр-р-р.

— Поищи, — кивнул ему Дима, — только не сегодня, лады? Сегодня обзорная экскурсия, вы всё-таки ещё слишком многого о нас не знаете. Потом, когда переселенческий минимум сдадите, будете сами к этим фурри бегать — так они называются, запоминайте.

— Шалавы это называются, — пробурчал я. Так-то мне было всё равно, просто вдруг захотелось обозначить своё отношение. — Придумали тоже, фурри какие-то.

— Комсорг это называется! — заржал Олег и показал на меня пальцем, — только ведь тут, Саня, комсомола нету, я узнавал! Совсем нету! И что ты собираешься с этим делать?

— Посмотрим, — мне пришлось сделать вид, что Олег не попал мне пальцем прямо в незажившую рану, и что я уже смирился с тем, что многое осталось в прошлом, — между прочим, меня оттуда никто не исключал, так что посмотрим.

— Да смотри, хоть засмотрись, — Олег махнул рукой с некоторым сожалением. — Но это как раз тот случай, Саня, когда зря я, наверное… ну да ладно, проехали!

— Приехали, — влез Дима, ему было наплевать на мои душевные терзания, и правильно, — так что сидите смирно, сейчас нас припаркуют. А как двери откроются, то галопом на выход, тут считается невежливым заставлять других ждать. Кто долго копается, тех с каждым разом всё дальше и дальше отодвигают, есть тут нормативы, так что готовьтесь.

Мы замолчали, потому что флаер наш без всякого торможения, сходу, заложил непонятный, но очень точно согласующийся со всеми остальными машинами манёвр, и мягко устремился к свободной посадочной площадке на длинной платформе, разворачиваясь и тормозя на ходу. Я невольно вспотел, потому что ни один диспетчер, будь даже у него опыт длиной во всю его жизнь, не смог бы руководить этим многосотенным мельтешением, но тут же сумел взять себя в руки и отмахнуться от этого, вспомнив совет Димы воспринимать пока всё непонятное просто как волшебство.

И в самом деле, все абсолютно спокойны, никто не сталкивается друг с другом и не собирается это делать, это на скоростях-то под сотню километров в час, так что магия это, магия чистейшей воды, а потому успокойся, Саня, ты не на родном аэродроме, где все тут же бы радостно поперебились к хренам собачьим, ты в будущем.

Двери отворились, едва лишь только флаер прижался своим порогом к краю платформы и застыл как вкопанный, под нами было метров триста высоты, там тоже сновали туда-сюда разнообразные машины, а наверх глядеть я не стал, потому что подорвался вслед за Олегом на выход. Мы выскочили на платформу, и я чуть замедлил ход, чтобы осмотреться, но друг схватил меня крепко за локоть и потащил куда-то в сторону, под одну из невысоких колонн.

— Метро напоминает! — объяснился он на бегу, — там тоже деревня всякая вот так же выйдет из поезда, рот раззявит, глаза наверх вытаращит и стоит, удивляется, а все остальные их лапотное высочество обходить должны! Если б ты знал, Саня, как это бесит!

— Да хорош! — мне пришлось выкрутить руку, чтобы вырваться из его хвата, потому что на нас уже смотрели, и это было неприятно, потешным я быть не любил, — иду я, иду! И не спеши ты так, а то убежим от Димы, фиг он нас в этой толпе увидит!

Сказал я так потому, что мы с Олегом были минимум на полголовы ниже всех остальных прохожих, и именно это сильнее всего било мне по мозгам, заставляя понимать, что мы не у себя дома, что мы не такие, как все эти люди вокруг, что мы здесь ещё чужие. На одежду, моду и причёски я пока не смотрел,