как они не позволяют взглянуть еще на что-нибудь, даже если оно имеется, но и делают язык неприятным и отнимают у него все очарование. Кроме того, он придает слишком большое значение оракулам всех видов.

Cod. 98. Зосим. История

Переводчик: Агностик

Читал Историю приписываемую Зосиму,[347] бывшему казначею, в шести книгах. Будучи нечестивым язычником, он часто облаивает тех, кто истинной веры. Его стиль краткий, ясный, чистый, и не лишен обаяния. Он начинает свою историю почти со времен Августа и быстро просматривает императоров до Диоклетиана, просто упоминая их провозглашение и порядок наследования. От Диоклетиана он обращается к большой череде его преемников в пяти книгах. Первая книга содержит императоров от Августа до Диоклетиана, а шестая книга заканчивается в момент, когда Аларик, который осаждал Рим во второй раз, и когда граждане были повергнуты в отчаянное положение, снял осаду и провозгласил императором Аттала. Вскоре после этого он сместил его из-за недееспособности, и послал посольство к Гонорию, который был тогда в Равенне, с предложениями о мире. Но Сарус, сам гот и враг Аларика, примерно с тремя сотнями человек присоединился к Гонорию, и, пообещав сделать все возможное, чтобы помочь ему против Аларика, добились того, что переговоры были безуспешны. Здесь шестая книга заканчивается.

Можно сказать, что Зосим сам не писал историю, но, что он скопировал ее у Евнапия[348], от которой она отличается только краткостью и в тем, что менее оскорбительна к Стилихону. В остальном его отчет является почти таким же, особенно в нападках на христианских императоров. Я думаю, что оба эти автора выпущены в новой редакции, хотя я не видел первое издание, но, можно было предположить из названия «Новая редакция», которую я прочитал, что, как и Евнапий, он опубликовал второе издание. Он является более четким и кратким, как мы уже говорили, чем Евнапий, и редко использует фигуры речи.

Cod. 99. Геродиан. История

Переводчик: Агностик

Прочитано восемь книг Истории Геродиана.[349] Начиная от смерти Марка Аврелия, он рассказывает, как его сын Коммод, который сменил его, показав себя совершенным выродком и полностью попав под влияние льстецов, был приговорен к смерти его наложницей Марсией в результате заговора Лэтия и Эклектия. Его преемником стал Пертинакс, старик высоких достоинств; но преторианцы, которые ненавидели добродетель, убили его во дворце. Юлиан, который получил престол, подкупив преторианцев, был вскоре казнен ими. Нигер,[350] который, похоже, был почтенным человеком, был объявлен императором, тогда как Юлиан был еще жив. Север,[351] острого ума, проницательный, и решительным перед лицом опасности, победив и предав смерти своего соперника, вступил на престол и удалил всех, кто сопротивлялся ему путем открытого насилия или заманив в ловушку. Он относился к своим подданным с величайшим высокомерием. Он умер от болезни,[352] ведя войну против британцев. Антонин,[353] старший из двух его сыновей, заключив с ними договор, вернулся в Италию. Он неохотно принял своего брата Гету как соправителя империи и вскоре убил его на руках у матери. Стремясь превзойти всех в пороке и жестокости, он в Сирии пал жертвой заговора, подготовленного Макрином, которому самому грозила смерть со стороны императора, и он очень хотел это предотвратить. Макрин, старый человек, медлительный и недостаточно сдержанный, но в других отношениях человек достойный, стал императором после смерти Антонина. Моэса, сестра Юлия, имела двух дочерей, Соэмис и Мамею; у первой был сын по имени Бассиан, у последней сын по имени Алексин, оба считались сыновьями Антонина. Армия в лагере, под каким-то незначительным предлогом, провозгласила императором Бассиана[354] и даровала ему имя Антонина. Макрин потерпел поражение в битве, бежал от границ Сирии и Финикии и удалился в Халкидон, намереваясь пробраться оттуда в Рим, но он был перехвачен агентами Антонина, которые отрубил ему голову и отнесли ее императору.

Антонин, до тех пор как он следовал советам своей матери, правил с умеренностью, принял Алексина — чье имя он изменил на Александра[355] — как своего сына и сделал его Цезарем. Но после того как он попал под влияние льстецов, не было никакого чрезвычайного порока и излишества, в котором он не был виноват. Его попытка заговора против Александра была сорвана солдатами, и когда он решил наказать их, они умертвили его. Александр, сын Мамеи, четырнадцать лет царствовал в меру своих способностей с великодушием, милосердием и без кровопролития; но, говорят, по причине жадности и подлости его матери, они оба были преданы смерти, а Максимин был провозглашен императором.

Максимин, грубый и жестокий тиран, человек огромного роста и крайне свирепый, царствовал почти три года. Солдаты в Африке восстали и убили губернатора, человека подобного характера, назначенного Максимином, и избрали проконсула Гордиана (человека восьмидесяти лет) императором против его воли. Рим принял с радостью его избрание, лишив Максимина всех его почестей, и в то же время объявив сына проконсула, Гордиана, императором совместно с его отцом. Пока Максимин готовился к войне, Гордиан, занимавший Карфагена вместе со своим сыном, видя, что его положение отчаянное, повесился, его сын был побежден Максимином и пал на поле боя. Римляне, глубоко скорбя об их смерти, ненавидя и в то же время опасаясь Максимина, провозгласили Бальбина и Максима императорами в Риме. Солдаты устроили беспорядки и потребовали, чтобы Гордиан, внук старшего Гордиана и сын его дочери, совсем мальчишка, совместно с ними принимал участие в управлении. В то время как Максим выступил против Максимина, последний был убит своими собственными солдатами, его голова была доставлена Максиму, а оттуда в Рим. Вскоре после этого солдаты снова взбунтовались, вытащили Максима и Бальбина из дворца и, нанеся оскорбление каждому из на них, приговорили к смерти и даровали трон только одному Гордиану, которому тогда было около тринадцати лет. Здесь восьмая книга заканчивается.

Стиль писателя ясный, блестящий и приятный; его манера — избегать крайностей, не слишком много уделяет красоте слога, что нарушает естественную прелесть обыденного языка, но и не допускает небрежностей, как вырождения к посредственности в жертву по всем правилам искусства. Он не испытывать чувство гордости за то, что является излишним, при этом не упускает ничего, что нужно, одним словом, он несколько уступает во всех наилучших качествах историка.

Cod. 116. Аноним. Третий том на праздник Святой Пасхи, в восьми книгах

Переводчик: Агностик

Прочитал