«Слушай, записывай, сдавай! – второй раз зевнул Кирилл. – А ещё не спрашивай, куда эти записи Мосол потом девает». Хотя и так ясно – переводчику на норвежский, затем аналитикам на третий этаж. Другой раз по безобидной фразе в эфире можно вычислить место подводной лодки или затеваемый поход кораблей. Не говоря уже о взлетевшем в воздух не одном самолёте, а целом полку. Да ещё если этот полк ударных ракетоносцев, то тут уж держись! Успеть бы только всех предупредить, чтобы спрятались по норам.

«Да что ж такое? – удивился Кирилл, зевнув в третий раз. – Вроде бы и выспался нормально». Взглянул на часы – дежурства осталось не больше десяти минут, и зевнул ещё раз. Скучно… скучно и уныло.

В это мгновение вспыхнула зелёная лампа-кнопка!

«Ну, наконец-то!» – ткнув в неё пальцем, встряхнувшись, обрадовался Кирилл, словно появившемуся из-за туч лучу солнца.

Он прислушался, погонял вверх-вниз цифры точной настройки и почувствовал, как от волнения перехватило горло. Чёрт бы вас всех побрал – лучше бы он этот сигнал проспал! Нет, он не подслушал перехват норвежского самолёта российским истребителем. В таких случаях требовалось немедленно включать сигнал тревоги, который улетит в координационный центр на Лонгьир. А там лётчика своевременно предупредят и тем самым спасут. За расторопность полагалась премия, и каждый в их группе мечтал получить такой сигнал. Но в последнее время норвежская авиация рисковала всё реже и реже. Не были это и переговоры подбиравшихся к норвежским границам российских кораблей. На другом конце шла обычная рутинная работа. Самолёт запросил у руководителя полётами запуск двигателей, затем разрешение занять девиационный круг. Дальше он будет вертеться, становясь вдоль расчерченных на бетоне линий и списывать накопившиеся в компасе ошибки. Всё бы ничего, если бы только пилот не произнёс так взволновавшее слово – «Рубин». Позывной руководителя полётами на Нагурском. Стараясь успокоиться, Кирилл глубоко вздохнул, но успокоиться не получалось. Тогда он нервно скомкал уже начатый лист и швырнул в урну. Взглянул на высветившуюся частоту, отложил её в памяти и, решительно сбросив наушники, встал. Ведро дерьма вам на голову и на вашу работу – где этот глаз?! Кирилл разглядел под потолком стеклянный ободок и не менее живописно, чем Харрис, продемонстрировал оттопыренный средний палец. Этого ему показалось мало. Тогда он сжал правый кулак и ударом левой переломил руку в локте – вот так по-нашему! Гулко печатая в пол шаги, прошёл мимо коллег, удивлённо поглядывающих на часы, и хлопнул дверью. Он тоже имеет право на чувства!

12 августа 2020 г. Шпицберген, посёлок Лонгьир.

– Ларс, не хотите взглянуть?

– Это то, за чем я ездил в аэропорт?

– Да. Я поручал своим агентам в России копнуть что-нибудь на Каткова и Стокмана.

Нил Баррет разорвал опечатанный конверт и достал прозрачный пластиковый контейнер с картой памяти внутри. Вставив носитель в компьютер, он открыл его для просмотра. Ларс заглянул через плечо и пригляделся к замерцавшей странице.

– На русском? Сэр, вы же знаете, что я ничего не пойму.

– А я вам объясню. Так… здесь у нас что-то на Каткова. Кстати, а как там наш Стокман?

– Играет, сэр.

– Играет?

– Верно, играет. В шахматы, шашки, настольный теннис, карты, дартс, и всё на деньги. Шахтёры – азартный народ, а развлечений у них не так уж много. Стокман это заметил и теперь умело выворачивает их карманы. Он отлично играет во всё, за что бы не взялся. Вы считаете, надо ему это запретить?

– Нет, зачем же? Пусть играет. Теперь он хотя бы перестал канючить, чтобы его вернули в Россию. А что о нём говорят ваши приставленные уши?

– Ничего, что заслуживало бы внимания. Сэр, я не рискнул бы вам советовать, но, возможно, его в самом деле пора отправить домой? Зачем он вам нужен? Он уже у нас месяц, а я не вижу от Стокмана никакой пользы, кроме той, что шахтёры стали меньше пить, потому что становится не на что.

– Подождём ещё, – отмахнулся Баррет, уставившись в экран. – Так… здесь ничего интересного… дальше тоже… это мне и так известно. А эту информацию они явно выковыряли из социальных сетей. В моё время, когда я ещё работал не головой, а ногами, оперативная работа была куда сложней, зато интересней.

– Что вы ищете?

– Мелочи, Ларс, мелочи… В нашем деле нет ничего важнее мелочей. Если вы видите очевидный факт, которому не верить невозможно – не верьте ему. Ищите мелочи. Сопоставляйте их, сравнивайте, выискивайте нестыковки. История учит нас, что даже самые опытные из провалившихся шпионов погорели именно на мелочах.

– Что-нибудь есть интересное, сэр?

– Пока ничего.

– Вы подозреваете Каткова в шпионаже?

– Я обязан его проверить. У меня уже возникли к нему кое-какие вопросы. Возникнут ещё – копнём поглубже.

Пальцами правой руки Нил Баррет листал мышью изображения на экране, пальцами левой лениво барабанил по столу. Уже успевший изучить его Ларс не сомневался в том, что в присланной агентами Баррета информации действительно ничего интересного нет. Скорее, англичанин даже разочарован. Ларс повертел головой в поисках повода, чтобы выскочить из кабинета покурить, но вдруг услышал, как барабанная дробь по столу зачастила. Это был верный признак того, что Баррета что-то заинтересовало.

– Ларс, взгляните, – не заставил себя долго ждать англичанин.

На экране появилось изображение продолговатой книги цвета лягушачьей кожи. Баррет листал страницы, сплошь исписанные каракулями и проштампованные печатями.

– Что это?

– Медицинская книжка Каткова. Жаль, конечно, что не его личное дело, русские личные дела офицеров секретят, но это уже и не россказни его бывших сослуживцев, собранные нашими агентами из соцсетей.

– Она может нам как-то помочь?

– Уже помогла, – Баррет задумчиво пролистал книжку до конца, затем вернулся на первую страницу. – Да… поворот….

Ларс терпеливо ждал.

– Здесь, вначале, его общие данные. Медики записывают рост, вес, дату рождения, даже семейное положение. Но нам любопытна вот эта строка, – Баррет ткнул пальцем в центр страницы.

Ларс и на этот раз не проронил ни слова, ожидая разъяснений. Он уже прекрасно знал, что в моменты работы мозга к Баррету лучше не соваться. Терпение, и он сам расставит всё по местам.

– Интересно, очень интересно… – продолжал изучать страницу Баррет, затем, вспомнив о Доккене, указал на экран. – Взгляните, вот здесь графа: «Курит». В ней его полковой врач обязан написать: курит его подопечный или нет? Если курит, то сколько сигарет в день. Что вы видите, Ларс?

– Прочерк.

– Вот именно – прочерк. Этот прочерк нам говорит о том, что Катков не курит. И, по всей видимости, никогда не курил. А вы помните его электронную сигарету?