— Мы можем уехать? — спросила я Алекса, хотя он, по сути, вообще не должен был заботиться о моей судьбе.

— Конечно, — тем не менее, улыбнулся он.

— Зачем ты это делаешь? — всё же, не удержавшись, спросила я.

Олег ведь заплатил за лечение мамы. Это самое главное. Он сделал то, что обещал, а всё остальное просто не имеет значения.

— Просто хочу помочь, — спокойно ответил Вольный. — Мне ничего взамен не надо, если ты об этом. Пойдем?

Я кивнула.

Он поднял мой чемодан, я схватила сумку, с которой собиралась уходить, и направилась к выходу. В дверях замерла, оборачиваясь на уже бывшую свою спальню, а потом смело переступила через порог. Я больше сюда не вернусь. Дом отца больше не будет его домом, а я обрету желанную свободу и смогу посвятить всё это время маме и её выздоровлению. Потом вернусь к учебе. Это будет полноценная, нормальная жизнь, та самая, от которой я уже успела отвыкнуть за долгое время маминой болезни.

Но теперь всё будет хорошо. Главное.

Не оборачиваться на прошлое.

Я знала, что это будет непросто, но пообещала себе, что справлюсь. Даже спокойно сошла вниз по ступенькам, но застыла, заметив, что дверь гостиной всё ещё приоткрыта, и оттуда доносятся голоса. Отец, кажется, пытался скандалить, но теперь-то я уже не сомневалась, что для него всё решено. Почему-то я была уверена в том, что Олег и Алекс провернули всё так, что не покопаешься теперь. Да и у папеньки вряд ли будет достаточно средств, чтобы нанять в самом деле хорошего адвоката, который мог бы попытаться вытащить её из этой ситуации.

— Знаешь, — Алекс остановился. — Этот чемодан и мотоцикл плохо сочетаются, конечно… Подождешь минутку? Я загляну к ним. Заодно возьму свою плату.

Я не стала спорить. Сначала думала отойти подальше, даже выйти на улицу, но всё же не смогла победить собственное любопытство, которое, как я прежде считала, у меня и вовсе отсутствует. Вместо этого осторожно шагнула следом за Алексом.

Вольный оглянулся, заметил, что я иду за ним и улыбнулся, так легко и непринужденно, словно его совершенно это не удивило. Он кивнул на дверь, будто предлагая мне место, из которого будет удобнее за всем наблюдать, и задорно подмигнул.

— Не переживай, — протянул он, и я вздрогнула, ощутив, как меняется голос, когда Алекс перестает быть самим собой и вновь вживается в роль Вольного. — Это пять минут — и немножечко издевательств над твоей драгоценной мачехой.

— Не имею ничего против.

— Я даже не сомневался, — широко улыбнулся он. — Постой здесь, тебе туда, наверное, не нужно.

— Какая поразительная забота, — закатила глаза я.

— Представь себе, что ты моя младшая сестра, — пожал плечами мужчина. — И я хочу устроить одну маленькую красивую месть.

Я так и не поняла, зачем Алекс вообще влезал в это, но кивнула и остановилась на том месте, на которое он указал. Вольный же распахнул дверь и уверенно зашел в гостиную, как будто на правах хозяина. Я не могла видеть отца, но услышала его злобный оклик — вполне в его стиле. Алекс остановился на полпути, оглянулся и смерил моего отца взглядом.

— Если ты догадался выстроить такой большой бизнес и даже не допустить катастрофические глупости, пока его поднимал, то кто виноват, что ты не умеешь сдерживаться, играя в карты?

— Эта дрянь, — я не видела, но знала, что отец сейчас кивнул на Вику, — что-то мне подмешала. Я докажу, что это было незаконно.

Улыбка Алекса стала ещё шире.

— В нашей стране вообще азартные игры не особенно законны. Но ты в своем уме и в трезвой памяти подписывал ту бумажку. Я свято уверен в том, что эта милая женщина даже алкоголь тебе не подливала.

Судя по грохоту, отец только что ударил кулаком то ли по столу, то ли по какой — то другой деревянной поверхности, но Алекс даже не дрогнул. Спокойствие, которое он буквально излучал, казалось заразным.

— Дурак, — прорычал он. — Вы не могли учесть все тонкости. В документе есть зацепки. Вы поймете, что я отдал вам то, чего у меня даже не было никогда!

Я вздрогнула. Так вот почему отец поддался на эту аферу. Вероятно, он всё-таки что-то подделал, потому играл с такой смелостью. Интересно, как долго его подсаживали на этот крючок? Папа долгое время казался достаточно нервным…

— Это было бы отлично, если б мы не предусмотрели эту уловку, — пожал плечами Вольный.

— А так, прошу прощения, вернуть имущество не получится. Но это уже не моя проблема, впрочем.

Он с таким спокойствием повернулся к моему отцу спиной, словно тот уже сидел на цепи, а Вольный был королем, имеющим право заправлять чужими жизнями. Обычно мой папенька сам считал себя главным в любой ситуации, а тут вдруг оказался ведомым. Очевидно, это сильно оскорбляло его, но, как бы папенька ни шипел и ни смотрел на Алекса, пытаясь испепелить его взглядом, это уже не поможет.

Вольный же подошел к креслу, на котором восседал Олег. Викки дернулась, реагируя на приближение мужчины, кажется, даже против собственной воли, и у неё как-то особенно алчно сверкнули глаза. Она уцепилась пальцами в плечо Олега — тот вообще никак не отреагировал, я даже не могла понять, противно ему, приятно или попросту наплевать, — но взглядом сверлила Алекса. Что-то в выражении лица резко изменилось, и Викки напомнила мне голодную кошку, которая пытается дотянуться до своей жертвы, но понимает, что не способна этого сделать. Она и губы кусала, и дышала, кажется, тяжелее, чем на самом деле могла.

Алекс даже не смотрел на неё. От него веяло диким равнодушием и даже безэмоциональностью.

— Я определился, — проронил он, обращаясь к Олегу. — Остановимся на машине. Плюс стандартная плата за старания.

Лавров взглянул на него и совершенно спокойно достал из кармана ключи от автомобиля и бросил их Вольному. Тот поймал, сжал в кулаке и, кажется, усмехнулся — он стоял ко мне боком, и я не могла рассмотреть нормально.

Викки вздрогнула. Она пока что молчала, но неестественно выпрямилась и закусила губу, пытаясь казаться взволнованно-сексуальной.

На сколько лет она старше Вольного? Наверное, лет на десять. И мне почему-то он не показался любителем женщин постарше.

— Деньги можно потом, — спокойно произнес мужчина, сжав ключи от авто в кулаке. — Приятного дня, — и он развернулся, собираясь уйти.

Викки дернулась, подаваясь вперед, и даже, кажется, выдохнула короткое "Алекс", забыв об Олеге, рядом с которым сидела.

Лавров вновь не продемонстрировал никаких эмоций, продолжал сидеть в кресле, будто дожидаясь продолжения представления, разыгрываемого специально для него. Мне вдруг стало страшно: насколько сильно он заиграется? Вплетет в это всё ещё и моё имя или всё — таки не станет этого делать? Я старалась не вспоминать о том, что нас связывало, просто мечтала оказаться подальше от этого дома, от Викки, моего отца… И от Олега, должно быть, тоже.