Я покраснела. Вроде как Алекса не за что было подозревать в чем-то подобном, а ведь всё равно где-то на задворках сознания промелькнула совершенно дурацкая, противоестественная мысль.

— Буду благодарна, — кивнула я. — И я ни в чем таком тебя не подозревала.

— Не подозревала, — не стал спорить Алекс, — но мысль всё равно могла промелькнуть. В нашем мире всегда лучше перестраховываться и быть осторожной. Не волнуйся, — он искренне улыбнулся, — я всё понимаю. К тому же, ты меня не знаешь совершенно.

— Я не.

— Всё в порядке, — он вышел из машины, открыл дверцу, помогая выйти мне, вынул вещи из багажника и тогда произнес: — Ну, веди. Куда нести это?

Я указала рукой на подъезд и сама зашагала в нужном направлении. Алекс ступал рядом, задавая какие-то вопросы, не имеющие ничего общего с моим отцом, моими проблемами или — и за это я была особенно благодарна, — моими отношениями с Олегом. Вольный упрямо притворялся, будто ничего не знает, и делал это до такой степени реалистично, что даже я поверила. Надо же, бывает, люди в самом деле ведут себя тактично.

Жаль, что это случается довольно редко.

Лифта в моем подъезде не было, и мы с Алексом вынуждены были подниматься по ступенькам. Я минут пять рылась в собственной сумке и уже отчаялась было, но всё — таки нашарила в потайном кармане нужные ключи.

Войти в родную квартиру было чем-то вроде возвращением в спасительное родительское гнездо. Затхлый воздух, пыль — всё это меня не смущало, всё это легко можно оттереть, убрать, привести в порядок. Я наслаждалась уже одной мыслью, что смогу эти несколько дней провести по своим правилам, поступая так, как мне одной в голову взбредет, и ничье постороннее мнение не сможет меня остановить.

— Дома хорошо, — прошептала я несколько очарованно, осматриваясь в квартире. — Так давно здесь не была, теперь даже не понимаю, почему…

— Это хорошо, когда есть пристанище, — кивнул Вольный.

— У тебя нет?

— Я свой дом так и не нашел, — отрицательно покачал головой он. — Родительская хата в деревне, это покосившееся дореволюционное строение, точно не то место, где я планирую проводить большую часть времени. Мне там, если честно, просто отвратительно. Да и мы не общаемся.

— Ну ты же где-то живешь.

— Живу, конечно же, — согласился Алекс. — У меня есть квартира. Однушка с тараканами.

— Так ты же.

— Выигрываю миллионы? Да, — кивнул он. — Но легкие деньги легко и уходят. У меня нет мотивации это бросить, нет мотивации и копить.

— Это как-то…

— Странно?

— Да, — честно кивнула я. — Это очень странно. Я никогда прежде не встречала человека, который так смотрел бы на жизнь. В моем кругу деньги всегда имели значение. Папа греб их просто потому, что любил деньги. Мы с мамой не страдали такой корыстностью, но я пожалела об этом, о том, что у мамы не было огромных сбережений, когда она заболела.

— Мне не о ком заботиться, — промолвил Вольный. — Дома я разве что ночую, и то нечасто. Моя жизнь пока что — калейдоскоп игр и денег. Я не забочусь о будущем. Пока что. Возможно, где-то там заблудилась моя мотивация, и я однажды её найду. А пока как живется, так и живу. Подрабатываю Робином Гудом, когда есть такая возможность. Может, хоть часть грехов с себя сниму.

— Верующий?

— Только в свои силы.

Я кивнула. Разговор заходил в тупик, и я понимала, что мне надо что — то предложить Алексу или просто отпустить его и наконец-то остаться наедине со всеми своими пугающими мыслями. Понимала, но никак не могла решиться на это.

— Может быть, — наконец-то рискнула я, — чаю?

Алекс взглянул на меня сочувствующе, будто бы понял, почему я вдруг решила спросить его об этом, предложить напиток, который он, возможно, по жизни не пьет, а потом промолвил:

— Нет, наверное, я всё же откажусь. Чай как-то не по мне… Пойду уже.

— Хорошо.

Он шагнул к двери, но в последнее мгновение остановился и вновь вернулся ко мне. Я едва заметно вздрогнула, должно быть, потому, что не понимала, что он хочет сделать, а Алекс взял меня за руку. И вложил мне в раскрытую ладонь ключи от машины.

— Забирай. Это твое.

— Но. — запнулась я. — Но это неправильно! Ты чего! Это же твоя плата.

— Это твоя плата.

— Я своё уже получила!

— И будешь везти больную мать на троллейбусе? — хмыкнул он. — Забирай. Я себе ещё выиграю. В конце концов, должно тебе достаться хоть что — то хорошее от отца. Я видел, как ты смотрела, ты явно умеешь водить.

Я покраснела.

— Спасибо, но.

— Встретимся когда-нибудь, — подмигнул мне Вольный. — Надеюсь, ты к тому времени будешь хоть немножечко счастливее, чем сейчас. А пока. Пока.

Он улыбнулся напоследок и ушел прежде, чем я вновь успела запротестовать. Я так и стояла, сжимая ключи в руке, а когда догадалась броситься следом, Алекса и след простыл. А я так и осталась стоять, одинокая и, кажется, свободная.

Конец первой части

Полтора месяца пролетели как один день. Мой ломаный немецкий стал куда более приближенным к разговорному, пока я общалась без конца с мамиными врачами, а истрепанные нервы, казалось, истерзались ещё больше за долгие часы, проведенные в небольшом коридорчике, предназначенном для ожидающих результаты. Операционный блок мигал ярким светом, и я молилась — впервые в жизни настолько неистово молилась, — чтобы мама выжила, чтобы у хирурга не дрогнула рука, не было перебоев с электричеством, чтобы…

Всё было хорошо.

Я помнила, с каким волнением ждала первых результатов анализов после операции, замирала возле маминой постели, ожидая её пробуждения, и самого первого, и всех последующих. Это было очень, очень больно, и мое сердце замирало, когда я видела на мониторах показатели, отклоняющиеся от привычных, но мы медленно, но верно шли на поправку. За окнами больницы ярко горело лето, готовясь перетечь в не менее жизнерадостную осень. Я не беспокоилась о времени; в университете договорилась об оформлении академического отпуска, знала только, что надо будет предъявить необходимые документы. Мне ведь надо ухаживать за мамой, работать.

Я знала, что вернусь, только позже, когда всё окончательно наладится.

Тем не менее, возвращаться в страну было непривычно. Я настолько привыкла к порядку немецкой больницы, что улицы, переполненные людьми, казались мне самым настоящим чудом. Я ехала осторожно, будто забыла, как на самом деле надо управлять машиной, осторожно всматривалась в каждый дорожный знак, чтобы случайно ничего не нарушить. Мама сидела рядом и тоже, казалось, пыталась впитать в себя реальный мир. Правда, она не боялась аварии, доверяла мне, но зато впервые за долгое время видела такое количество людей.