— Здоровяка убейте. Тело повесьте на Мэйн-стрит.

Обри посмотрела на Ника. В ее глазах стояли слезы.

— Нет.

— Все в порядке, — обреченно сказал он. — Все равно я уже мертв.

Судья перевела взгляд на Ноя и улыбнулась.

— Мальчика отведите в сарай и закуйте в кандалы. Завтра мы отправим его на работу.

— Не убивайте нашего друга, — попросил Ной с дрожью в голосе. — Он ничего не сделал. Ничего.

— Ты же слышал его, — произнесла Судья, по-прежнему улыбаясь и глядя Ною в глаза. — Он уже мертв. И меня не волнует, что он сделал, а что нет. Достаточно одного взгляда, и сразу становится ясно, что он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых.

Ной покачал головой:

— Безумие. Вы сумасшедшая.

Проигнорировав его слова, Судья обратилась к помощнику:

— Чанс, позаботься о юной даме и новом рабе.

Тот кивнул, ненадолго вышел из библиотеки и вернулся с молодой брюнеткой и коротко стриженным парнем. Они были так похожи, что Ной принял их за близнецов. Одеты они были как слуги в роскошных домах: она — в черное платье до колен и черные же чулки, а ее возможный брат — в белую рубашку и черные брюки.

Чанс коротко переговорил с ними. Ной был слишком встревожен, чтобы расслышать их разговор полностью, но до него долетели отдельные обрывки, и он понял, что близнецы будут обучать их каким-то новым обязанностям.

Судья объявила конец разбирательства и приказала всем покинуть библиотеку. Первым утащили Ника. Следом вывели Ноя в сопровождении его наставника и одного из людей Коннора. Втроем они шли за Ником и будущими палачами. Гнев и отчаяние смешались у Ноя внутри: пусть их с Ником отношения и были далеки от идеальных, он не желал ему смерти.

Но Ной ничего не мог поделать.

Он вздрогнул, услышав за спиной крики. В коридор вышла Обри вместе с надсмотрщиками. Она отчаянно звала на помощь и, как ни странно, выкрикивала имя Ноя, а не Ника. После резкого шлепка крики смолкли. Ною показалось, что это была пощечина, и он разозлился еще больше.

Но Обри он тоже не мог помочь.

Группа Ноя миновала большую кухню и через черный ход вышла на улицу. Задняя часть поместья занимала внушительную территорию. Слева виднелся впечатляющий гостевой домик, за которым Ной разглядел еще несколько строений попроще. Видимо, это были сараи, о которых говорила Судья. Еще дальше виднелись поля.

Ной с растущим отчаянием наблюдал за тем, как Ника валят на землю. Здоровяк упал коленями в грязь и повесил голову. Он попытался встать, но люди Коннора набросились на него и начали бить прикладами по лицу. Ник вновь оказался на коленях, по его лицу текла кровь. Закашлявшись, он попытался поднять голову. Толстяк в котелке, Хэл, встал перед ним, снял с плеча биту с гвоздями и занес ее над головой.

У Ноя свело желудок, когда толстые гвозди с чавканьем вошли в голову Ника. Глаза здоровяка округлились, он оцепенел и в следующую секунду рухнул на землю. Хэл посмотрел на Ноя, подмигнул ему, наступил Нику на горло и вынул биту. Кровь закапала на сухую землю.

Хэл ухмыльнулся:

— Пускай мальчишка первым делом повесит своего дружка на Мэйн-стрит, Шейн.

Молодой парень, которого назначили обучать Ноя, поморщился, даже не скрывая отвращения к толстяку.

— Это твоя работа. Или хочешь, чтобы Судья узнала, что ты отлыниваешь?

Ухмылка Хэла померкла.

— Не говори ей. Господи. Я ж просто пошутил, мать твою.

— Сделай себе одолжение: не шути. Юмор — не твое. — Шейн посмотрел на Ноя и кивком головы приказал идти вперед. — Шагай уже. Представление закончилось.

Сопровождающий их толкнул Ноя в спину. Тот не сразу подчинился, остановившись, чтобы бросить последний взгляд на безжизненное тело Ника. Какая-то часть Ноя все еще не могла поверить, что здоровяка больше нет. Все так быстро произошло. В голове всплыл образ Обри, которая была заперта где-то в огромном доме. Возможно, она еще надеется на чудо, представляет, как ее мужчина освобождается, пробивается сквозь охрану и героически спасает ее.

Но герой не придет к ней на помощь. Ни сегодня, ни когда-либо вообще.

Очередной толчок в спину чуть не сбил Ноя с ног. Он подчинился, побрел вперед и вскоре был прикован к стене в одном из сараев.

Время шло, словно в тумане, каждый новый день не отличался от предыдущего. Дни превращались в недели, а затем, спустя какое-то время, Ною стало казаться, что он провел в этом месте не месяцы, а годы. Однако ход времени являлся лишь малой частью того, в чем он не был уверен. Иногда лучик неприятного осознания реальности происходящего прорезал ментальный туман, в котором находился Ной, и он впадал в состояние парализующей тревоги. Но туман всегда смыкался вновь, спасая его от безумия.

В этом состоянии Ной пребывал даже в светлое время суток. Он день за днем выполнял монотонную работу, находясь в своего рода трансе. Возможно это было благодаря тому, что труд был довольно легким. Мыслями Ной уносился далеко в прошлое, позволяя рукам действовать на автомате. В основном он вспоминал Лизу Томас, что странно. Несмотря на то, что она послужила причиной его паломничества на Запад, в какой-то момент он спрятал все мысли о ней в самый темный и глубокий уголок своего разума.

Теперь же Ной настолько отдавался образам проведенного вместе с Лизой семестра в колледже, что порой ему мерещилось, будто он вернулся в то время. Отключиться от настоящего было несложно. Ной работал во дворе возле особняка, без рубашки, мокрый от пота, а потом вдруг все вокруг исчезало. В следующий момент он уже прогуливался по кампусу с Лизой. Они оба были такими беззаботными и совершенно не думали о будущем. Воспоминания становились настолько яркими, что часто казалось, будто это апокалипсис — длинный кошмарный сон.

Но правда всегда выступала пеной по краям его воспоминаний. Иногда он мог удержать ее наступление, даже придумал альтернативную версию событий, в которой они с Лизой успешно перевелись на следующий семестр. Другая жизнь складывалась более удачно: они справились с пьянством и безрассудством и сосредоточились на учебе и других важных вещах. Конечно, чтобы добавить реализма, он выдумал редкие ссоры, но они и близко не стояли с... ну, с тем, что произошло в другой версии их жизней.

К сожалению, он не мог контролировать ночные кошмары. Мозг беспрепятственно прокатывал ужасы, от которых Ной потел и вздрагивал во сне. Ему часто снилось, что он до сих пор в том доме, под Джексоном. В доме с исчезнувшим трупом. Он снова и снова наблюдал за тем, как теряет сознание в заполненной тенями гостиной. Каждый раз обстановка слегка менялась, как и трупы. Иногда это был тот мертвец, которого он увидел в реальности. Иногда к нему присоединялись другие. Некоторые мертвецы сидели, другие стояли. Казалось, что никто из них не двигался, но в ходе сна они постоянно меняли свое положение, а в конце все смотрели на Ноя. Порой трупы были ему незнакомы, в другой раз он видел Обри и Ника: сестру с проломленной головой, а ее мужчину с перерезанным горлом. Но время от времени Ной оказывался в комнате совершенно один. По непонятной причине именно этот сон пугал его больше всего.