Она рывком распахнула дверь. Ей повезло: конюший сидел за столом у окна. Он поднял глаза. Удивление на его лице сменилось гневом. Но Кейт не испугалась. Она вообще больше ничего не боялась. Подойдя к столу, Кейт наклонилась и вытряхнула из волос лошадиное дерьмо прямо на реестр разведения, над которым работал Кайд. Несколько часов работы псу под хвост.

Конюх с проклятием вскочил на ноги.

– Я рада, что мой отец не дожил до этого дня, – сказала Кейт, уперев руки в бока. – Рада, что он не увидел, какая ты на самом деле сволочь, дядя Алистер.

Он вздрогнул, словно от пощечины, однако не мог от ярости выговорить ни слова. У самой двери Кейт обернулась и кинула напоследок:

– Я лучше сдохну, чем буду на тебя работать. С меня хватит.

Лишь вернувшись в свои покои, она позволила себе расплакаться от стыда и отчаяния. По счастью, Сигни отсутствовала, и Кейт смогла нареветься вволю. Почти ослепнув от слез, она забралась в ванну, возблагодарив богов за то, что в замке имелся водопровод и не надо было ждать, пока натаскают горячую воду из кухни. Пока Кейт шла из конюшен, многие заметили, в каком она виде. Можно было не сомневаться, что вскоре о происшествии раструбят все новостные листки Норгарда. Еще и карикатуру намалюют.

Стараясь не думать об этом, Кейт смыла грязь с волос и тела, обдирая себя мочалкой до красноты. Она вытерлась и надела чистую одежду, швырнув грязную в корзину. Душевная боль не утихала.

Кейт прошла в кабинет отца и села за стол. После конюшен это было второе место, которое напоминало ей о нем. Всякий раз, возвращаясь домой за полночь, он долго сидел за этим столом, заполняя реестры родословных или подбивая семейные расходы. Кейт откинулась на спинку кресла, запрокинула голову и зажмурилась, воображая, что отец еще жив.

Когда она вновь открыла глаза, взгляд упал на картину, висевшую над столом, сколько Кейт себя помнила. Со дня возвращения она не особенно к ней присматривалась, теперь же просто не могла оторваться. На картине художник изобразил берег моря. Вода была невероятного бирюзового оттенка и настолько прозрачная, что просматривался каждый камешек на дне. Вдалеке тянулись к безоблачному небу изумрудно-зеленые горы. В детстве эта картина завораживала Кейт. Пейзаж был явно взят из головы, но она всегда называла его…

«Фенмор!» – внезапно осенило Кейт. Она встала и на подгибающихся ногах подошла к картине. «Отправляйся в Фенмор». Неужели отец имел в виду картину? Кейт начала водить руками по полотну, пытаясь отыскать скрытое послание. Ничего не найдя, она сняла картину со стены и уже собиралась оторвать подложку, когда увидела в стене тайник. Сердце бешено заколотилось. Наверняка тайник будет заперт. Она потянула за скобу. К облегчению Кейт, дверца легко раскрылась. Видимо, отец не считал нужным ее запирать, полагая, что тайник и так хорошо скрыт.

Внутри оказалась книга, косо засунутая в тесную нишу. Кейт вытащила ее, надеясь, что это отцовский дневник и сейчас она узнает все тайны. Но, положив книгу на стол, она с разочарованием увидела, что это просто учетный журнал, вроде того, в котором отец подсчитывал семейные средства.

Вроде, да не такой. За год до казни отец начал понемногу учить дочь вести подсчеты. Он знал, что жена с этой задачей не справится, а чужим не доверял. Семейный журнал, всегда лежавший в верхнем ящике стола, Кейт сразу бы узнала.

Откуда же взялся второй? Она принялась перелистывать страницы, заполненные неразборчивым отцовским почерком, надеясь обнаружить записку или послание. Тщетно. Тем не менее Кейт совершенно точно была уверена, что верно поняла фразу насчет Фенмора. Вторая книга могла потребоваться только для одного: скрыть некий секрет.

И Кейт преисполнилась решимости этот секрет разгадать.

НЕСМОТРЯ НА ПРОТЕСТЫ СИГНИ, вернувшейся уже под вечер, Кейт работала до поздней ночи. Даже ужинать отказалась. Хорошо зная ослиное упрямство подруги, Сигни не стала ей докучать, особенно после того, как Кейт рассказала, что это за журнал.

Разобраться в бухгалтерских хитросплетениях было непросто. Отец начал вести записи за три года до казни. Многие имена были Кейт не знакомы. Она пожалела, что у нее нет экземпляра, пропавшего из стола. Впрочем, постепенно кое-кого она начала припоминать.

Чем дольше она работала, тем больше смысла обретали записи: вот эти деньги предназначались для содержания дома в Долинном квартале; эти – на оплату учителей; тут счета от портных, а здесь – от оружейников, и так далее и тому подобное. Расходы, которые Кейт не смогла определить, она выписывала на отдельный листок, на полях отмечая свои соображения.

Глаза уже слезились, голова разболелась. Однако спустя несколько часов она, кажется, разобралась, что к чему. Единственная статья расходов, которую она так и не опознала, – регулярные выплаты некоему заведению под названием «Заветный клинок». Судя по тому, что оно располагалось в Погорелом квартале, это должен был быть либо питейный, либо игорный дом. Теперь предстояло выяснить, почему отец систематически отстегивал им весьма внушительные суммы, да еще украдкой.

Может быть, он втайне поигрывал? Два года назад Кейт с презрением отвергла бы подобное предположение. Больше всего на свете отец любил лошадей. И свою дочь. Теперь же она повзрослела, сбросила детские шоры и поняла, что даже лучшие из людей могут пасть жертвами страстей вроде выпивки, карт или разврата.

Кейт надеялась, что ошибается. Но даже если предположение оправдается, она предпочитала знать об этом, чем пребывать в неведении. Она хотела немедленно отправиться в «Заветный клинок», однако усталость взяла свое. Пообещав себе сходить туда завтра, Кейт легла спать.

Утром ее разбудил стук в дверь. Было совсем рано, спать хотелось немилосердно.

– Убирайтесь! – крикнула она, пряча голову под подушку.

Стук повторился, на сей раз – громче. Выругавшись под нос, Кейт сползла с кровати и прямо в ночной сорочке, босиком побрела открывать. Она распахнула дверь, собираясь сказать, чтобы неурочный посетитель убирался к Теням, и остолбенела, увидев Корвина. Тот в свою очередь уставился на неодетую Кейт.

– Прости. Я не думал, что ты еще в постели.

– Легла поздно. – Она обхватила себя за плечи. – Ты что-то хотел?

Принц замялся, потом вроде бы набрался духу:

– Пригласить тебя на конную прогулку. Я и подкуп принес. – Он протянул ей тарелку со сладкими булочками.

Кейт закусила губу. Следовало отказаться, ведь на сегодняшний день у нее были грандиозные планы, но аромат сдобы так щекотал ноздри! А ведь вчера она даже не поужинала. Кейт отошла в сторону, пропуская Корвина.

– Располагайся, я пока переоденусь.

Через четверть часа Кейт вышла из спальни в блузе, бриджах и пеплуме. Волосы были заплетены в опрятную косу. После умывания от нее веяло ароматом роз. Корвин сидел в отцовском кресле, листая забытый на столе учетный журнал.