теперь вынужден проститься, – голос мужчины вдруг разрезал тишину и отвлек от моих мыслей. – Меня уже должен ждать экипаж во дворе. Прощаться с остальными членами семьи Корал мне, к сожалению, некогда. Могу я попросить вас сделать это за меня?

– Да, конечно, – согласился Макс. – Возвращаетесь в академию?

– Да. Нельзя оставлять студентов без присмотра. Особенно в такое время… Не провожайте меня, Максанс. Лучше идите отдыхать. Не стоит перетруждаться.

– Спасибо, господин председатель. Тогда желаю доброго пути!

Поздно спохватившись, я заметалась в поисках другого, более надежного укрытия – случайно столкнуться с Адаром мне сейчас совсем не хотелось. Но, как обычно это бывает, именно то, чего мы меньше всего хотим, случается с большей вероятностью.

Мужчина выскочил из кухни и едва не сбил меня с ног. Машинально обхватив за талию, он помог удержать равновесие. А я буквально уткнулась носом ему в грудь.

– Не ушиблись? – спросил он меня.

Я помотала головой и отстранилась. Наверное, следовало бы извиниться, но у меня будто в один момент пропал дар речи.

Мужчина все еще не отпускал меня и всматривался в лицо, будто пытался найти там ответы на все вопросы мироздания. А я просто смотрела на него в ответ со смешанными чувствами и словно задеревенела – я понятия не имела, как теперь себя вести с этим человеком после всего, что сегодня произошло.

Это было так странно. Всего за сутки мои чувства к нему стали еще более противоречивыми. Часть меня словно не желала его отпускать. Тело само льнуло к нему, и сердце тянулось следом. Но вот другая часть, более разумная и осторожная, буквально кричала о том, что он опасен и его стоит избегать. Я словно мотылек, летящий на пламя свечи и не замечающий больше ничего вокруг, – знаю, что этот свет принесет мне гибель, но все равно стремлюсь к нему и ничего не могу с собой поделать…

Адар первым вышел из оцепенения. Он убрал руку с моей талии и неожиданно хриплым голосом мягко произнес:

– Всего доброго, Валери, – и, не оборачиваясь, быстрым шагом вышел из дома, а потом сел в карету и уехал.

Я все это время провожала его задумчивым взглядом, так и не двинувшись с места. Пока что-то не дернуло меня за руку и не затащило в кухню.

Макс.

– Нам надо поговорить, – сказал он, и эти три слова тяжелым грузом прибили меня к земле, спустив с небес и вернув в реальность.

Я с опаской следила за братом, пока тот мерил шагами кухню. Под глазами его пролегли тени, лицо осунулось всего за одну ночь. Он явно был чем-то очень сильно взволнован и избегал встречаться со мной взглядом, будто все еще злился или испытывал настолько сильное отвращение, что больше видеть меня не хотел. В данной ситуации я была готова признаться в чем угодно, лишь бы отношения между нами вновь стали такими же, как прежде, – теплыми, близкими, доверительными. Мне не хватало моего брата, его поддержки. И я знала, что сейчас ему приходится тяжело, но не была уверена, что он готов принять от меня помощь. Все эти страхи и сомнения нарастали и крепли с каждой секундой его молчания, и в конце концов я не выдержала:

– Слушай, Макс. Прости меня, пожалуйста. Понимаю, что разочаровала тебя, и мне очень жаль. Но я могу все объяснить. Ты, конечно, можешь мне не поверить, и я тебя пойму. Но дело в том, что я…

– У меня для тебя плохие новости, – перебил он меня и наконец остановился.

Сердце пропустило удар. Меня охватило дурное предчувствие. Даже из головы вылетел тот факт, что едва не созналась ему в самом главном – в том, что я не Валери.

– За эту ночь я перерыл почти всю библиотеку. Даже залез в кабинет отца, пока за ним никто особо не следит, и в его тайную библиотеку… – Он осекся, внезапно осознав, что проговорился. Но потом, видимо, решил, что я и так уже знаю об этом месте, раз нашла то, что не предполагалось, и продолжил: – Я исследовал гримуары всех уважаемых заклинателей прошлого и даже современные книги о магии и медицине. Лери… Мне очень жаль, но от твоего проклятия нет спасения.

Хотя я это давно уже поняла и просто отгоняла от себя мысли и переживания, прятала их куда-то в дальний угол сознания, все равно услышать такое оказалось тяжело. Ноги подкосились – благо хоть рядом стоял стул. На него я и рухнула.

Макс приблизился и утешающе погладил меня по плечам, а потом добавил:

– Единственный вариант, который мне известен, – добыть драконий свет. Это самое универсальное решение и самое крайнее. Но, боюсь, в твоем случае оно вообще единственное.

– Драконий свет? Что это?

– Жизненная сила дракона, его магия. Она хранится в их сердцах и может избавить даже от неизлечимой болезни, спасти жизнь умирающему.

Да, точно. Кажется, Адар тоже упоминал нечто подобное…

– Вот только, чтобы заполучить этот свет, необходимо совершить страшное преступление… Убить дракона.

– Что?..

– Другим способом его сердце, увы, не достать, – обреченно добавил Макс. – И, к сожалению, во всем королевстве драконов осталось только двое: Адар и его сестра Аннет. Всех остальных уже давно истребили культисты.

У меня от услышанного по телу прошла крупная дрожь, а в горле будто застрял холодный склизкий комок. Я почувствовала тошноту. В голове настойчиво крутилась одна мысль: «Все повторяется!»

Глава 23

Неужели все, что происходит сейчас со мной, случилось в книге с Валери? Нет, не может быть, мы ведь вовсе не похожи! Ведь все было совсем иначе!

Вот только проблема в том, что я понятия не имела, как именно все произошло в романе на самом деле. Маша либо не пожелала делиться со мной этими подробностями, либо действительно ничего не знала. Так же, как не знала и я.

Культ Черного Солнца, убийцы, опасные артефакты… Не удивлюсь, если в книге, которую читала Маша, об этом всем и слова не было сказано! И тогда выходит, что главная злодейка здесь вовсе не главная. Она, то есть я, всего лишь жертва обстоятельств! Марионетка, которую дергает за ниточки жестокий кукловод и вынуждает идти на крайние меры, жертвовать всем ради призрачного спасения и подставлять близких ради собственного выживания.

Меня накрыло волной всепоглощающей безнадежности. Все это время я всерьез верила, что способна повлиять на сюжет. Но совершенно забыла о правилах – второстепенные герои, как я, ничего не решают. Я просто пешка на шахматной доске этой совершенно безумной истории.