к крыльцу проектного института и забежал внутрь! Михаил оторопел. Институт сегодня не работал, но пройти, наверное, можно. Раскусил, гаденыш! Маневр, к чести шпиона, оказался непредвиденным.

Кольцов спрыгнул на проезжую часть и отшатнулся: издавая пронзительный звуковой сигнал, к перекрестку подходил пассажирский автобус. Огонек на светофоре уже переключился, он шел на скорости на свой зеленый.

Михаил чуть не выругался. Терялись драгоценные секунды! Но не бросаться же под колеса. Сзади подбежали сотрудники. Маскироваться дальше не имело смысла. Удивленно покосилась молодая женщина, стоящая рядом, на всякий случай отступила в сторону. Автобус проехал, они помчались через дорогу на полной скорости. Заскрипели тормоза, выругался водитель легковушки… «К черту иди, товарищ!»

– Вишневский, Славин, на заднюю сторону, быстро! Он может воспользоваться черным ходом, тогда ищи-свищи… И мы уже никогда не встретимся…

Двое отделились от группы, перебежав дорогу, припустили вдоль короткой стороны здания. Она оказалась не такой уж и короткой. Вдоль дороги стояли машины – пусть немного, но все же не пустыня.

Михаил первым ворвался в здание, наткнулся на тугую дверь. В Москве подобные двери ставили в метро, а в Сибири, за неимением подземного транспорта, – в секретных предприятиях, молотящих на оборонку. Впрочем, у «Гипрогаза», кажется, не было ничего секретного…

Москвин и Швец дышали в затылок, наступали на пятки. Открылся вестибюль, украшенный безыскусным панно, будка вахтера, турникет. Пожилой мужчина смотрел на вошедших растерянно, смешно моргал. При виде удостоверений встал по стойке «смирно».

– Мужчина забежал, где он? – выдохнул Михаил. – Почему пропустили?

– Так у него это самое… удостоверение МВД… – забормотал вахтер. – Сказал, что по важному делу и очень спешит, на пятый этаж ему нужно… Отодвинул меня и побежал на лестницу…

Черта с два ему нужно на пятый этаж! Запасной выход ему нужен! А спрячется в здании, да и ради бога, через десять минут тут все будет оцеплено. Происходящее меньше всего напоминало тихое задержание.

Михаил прорвался через турникет, бросился к лестнице. Здание пустовало. Так, отдельные личности: технички, дежурные, отпетые трудоголики…

Был ли Штейнберг вооружен? Вопрос интересный. Но у сотрудников КГБ в этот день кобуры не пустовали. Михаил в несколько прыжков миновал лестничный пролет, прижался к перилам. Извлек из подмышечной кобуры ПМ, снял предохранитель. Поколебавшись, передернул затвор и вернул на место флажок предохранителя. Сверху не стреляли.

Пригнувшись, он перебежал открытое пространство, присел за массивной балясиной.

– Черт, не спросили, где тут запасной выход… – пробормотал в затылок Швец.

Не надо. Здание возведено по типовому проекту, архитекторы не утруждались. Сколько он перевидал подобных учреждений… Вопрос, знает ли о запасном выходе Штейнберг?

– Пошли, – бросил Михаил. – Алексей, поднимешься выше, проверишь третий этаж. Штейнберг – оригинал, может сумничать. Москвин, за мной, пробиваемся к запасному выходу. Огонь на поражение не открывать. По конечностям в крайнем случае – можно. Но только в крайнем!

Снова прыжками – наверх. Короткий вестибюль, коридор в два конца. Швец, прижимаясь к перилам, поднимался дальше.

Михаил выбежал в вестибюль, завертелся. Правый коридор обрывался через десять метров – тупик. Оставался только левый. Бросились по нему, пригнув головы. Перед кем красоваться? Вторую жизнь за особые заслуги не пожалуют.

Распахнулась дверь по курсу, вышла женщина с ведром. Перепугалась, обмерла, еще чуток – и стала бы креститься.

Коридор свернул, а дальше раздвоился, будь он неладен! Переглянулись, Москвин кивнул, взял левее.

Кольцов шел неслышно, перекатываясь с пятки на носок. Про осторожность забывать не стоило. Двери в помещения были закрыты. В глубине коридора, озаренная светом с улицы, стояла пальма в горшке. Коридор сворачивал.

Впереди показался Вадик Москвин. Он шел, закусив губу, сжимая рукоятку пистолета. Чуть не выстрелил, обнаружив впереди фигуру! Вовремя заметил знакомое, облегченно выдохнул. Нечего радоваться, столько времени потеряли!

Снова побежали. Поворот, еще один. У двери на запасный выход (все-таки здесь она!) возилась смутная фигура. Освещение в этой части здания практически отсутствовало. Очевидно, выход держали на замке.

Штейнберг! Услышав шум, он отпрянул от двери, саданул по ней всем корпусом! Дверь распахнулась. Иностранец пулей вылетел на лестницу.

– Попался, гад! – ахнул Москвин и прыжками помчался к двери.

– Вадим, осторожнее!

Тот не внял, первым перемахнул порожек.

Иностранный шпион был падок на сюрпризы. Вместо того чтобы лететь вниз, он спрятался за косяком и, когда на лестницу выбежал Москвин, выставил ногу. Вадим не удержался и с грохотом покатился по ступеням.

Михаил по инерции выбежал за ним, но сделал прыжок, чтобы не повторить судьбу товарища, схватился за перила, обернулся. Пистолет выпал из руки, тоже запрыгал по ступеням.

Дипломатия и прочие шпионские деликатности становились неактуальными. На него летел с раздувающимися ноздрями крепко сложенный мужик со щеточкой усов под носом. Намерение столкнуть его с лестницы было очевидным. В запасе даже не секунда – меньше. Михаил метнулся к стене, одновременно приседая на корточки. Пришли в движение ступени под ногами. Штейнберг ударил, кулак пролетел мимо носа. Майор схватил шпиона за грудки, рывком отправил к перилам. От толчка чуть оба не перевалились вниз.

Шпион пыхтел, рычал сквозь зубы немецкие ругательства. Он пытался оттолкнуть майора, а тот, схватив немца за ворот, проводил удушающий прием. У обоих рвались жилы, багровели лица. Михаил ударил локтем – с вывертом в висок. Цель оказалась поражена – Штейнберг охнул. Он вроде слабел, поддавался.

Но нет, долгий срок в советской колонии замаячил явственно – с ревом вырвался, оттолкнул, нанес сокрушительный удар в живот. От боли перехватило дыхание, в глазах потемнело. Михаил отпрянул, стал сползать по стенке. Подломилась нога, соскользнула со ступени. Он не мог продохнуть, хватал воздух, как рыба, выброшенная на берег.

Штейнберг мог добить его одним ударом, но не хотел терять время – бросился вниз, перепрыгнул через стонущего Москвина. Дверь на улицу, похоже, была заперта, Штейнберг бился в нее всей массой и, кажется, в итоге выбил.

Злость гнала в дорогу, заставляла забыть о боли. Михаил с трудом встал, поднял пистолет, захромал вниз, вцепившись в перила.

– Москвин, цел?

– Нет, товарищ майор, просто жив… – Сотрудник тяжело дышал, подгибались ноги. – Неужто стерпим, товарищ майор? Эта импортная тварь просто глумится над нами…

Боль не проходила, но уже не так душила. Ноги слушались. Майор скатился вниз, используя лишь силу гравитации, вывалился на улицу. Еще одна картина маслом. Гриша Вишневский сидел на бетонном бортике, держался за голову. Кровь сочилась из-под пальцев. Он поднял голову на шум. Глаза блуждали.

– Простите, товарищ майор, толкнул он меня…

Рядом приплясывал Славин. Хоть плачь, хоть смейся! Собственная куртка на голове, руки скованы, как в смирительной рубашке. Насилу выпутался, куртка треснула по шву. Он был красный,