Персиковое платье скромного покроя с овальным вырезом и длинными рукавами было моим любимым из тех, что дожидались своего часа в чемодане. Правда, оказалось, что за время лежания в постели с булочками я слегка поправилась. Пропала измождённая худоба, которая придавала мне вид скорее болезненный, чем стройный, исчезли синяки под глазами. Грейс немедленно заверила меня, что так намного лучше, а декольте теперь и вовсе — «загляденье».

Она помогла мне собрать волосы в изящный пучок, сколов его жемчужными шпильками. Несколько крупных локонов выпустили на плечи и грудь.

Даже странно, что я умудрилась растерять не все шпильки. Но их присутствие успокаивало, и я опасалась, что это последствие пережитого ужаса останется со мной надолго. Признаться честно, за минувшие дни я вряд ли смогла бы противиться соблазну снова вскрыть замок и бежать — если бы меня запирали. Но герцог предусмотрительно велел оставлять дверь открытой. Меня держала на месте именно его несокрушимая уверенность в том, что я и без этого выполню приказ.

Ну, и отсутствие верхней одежды, разумеется.

— Вы великолепны! Миледи, только не забудьте о моей маленькой просьбе, пожалуйста! — напомнила Грейс, замявшись.

— Не волнуйся! Как только герцог вернётся, дай мне знать. Я постараюсь быть рядом, когда он увидит… наши маленькие перестановки. И принять первый удар на себя, — заверила я. Служанка, с облегчением вздохнув, отправилась дальше по своим делам.

Осталось добавить к образу последние штрихи. Жемчужные серьги каплями. Золотое сердце-подвеска, подаренное когда-то родителями. Чуточку духов.

Из зеркала на меня смотрела… вполне симпатичная юная леди. Я так истосковалась по приличной одежде, что даже себя не раздражала. Да и вообще, Элли-Бульдожка была… как-то не очень похожа на себя обычную. У меня глаза горели! То ли от предвкушения встречи с родными, по которыми я, оказывается, не на шутку соскучилась, то ли…

Да и покинуть, наконец, опостылевшую комнату было приятно.

Я вздёрнула подбородок и ещё раз критически себя осмотрела с головы до ног. Кажется, я готова к первому выходу из заточения в качестве невесты герцога Морригана.

Я быстро шла по коридору, придерживая лёгкую ткань платья. Вот и лестница. Широкая парадная лестница особняка Морриганов напоминала дворцовую. Серый мрамор с тёмными прожилками, узкий алый ковёр, скрепленный латунными спицами, чтобы не скользил, высокие вазы, в которых сверкали острыми гранями цветы из разноцветного стекла.

Ведя ладонью по деревянной спине кованых чугунных перил, я быстро спускалась, почти летела. Жемчуг в ушах покачивался в такт, дуновение свежего воздуха охлаждало разгорячённое лицо, шевелило непослушные локоны. Меня гнало вперёд волнение.

По дороге я упорно вслушивалась в то, что происходит внизу. Отзвуки голосов, эхо тётушкиного смеха… Какую маску мне придётся надеть? Какую роль разыграть? Счастливой невесты? Смущённой возлюбленной?..

…И я оказалась совершенно не готова к тому, что из-за поворота лестницы ко мне навстречу, широким шагом, пропуская ступеньки, будет подниматься мой новоявленный жених.

Я замерла. Он остановился тоже.

Пристальный серый взгляд — снизу вверх. И под этим взглядом у меня теснит в груди, трудно становится дышать. Едва успеваю удержать счастливую улыбку — счастливую вопреки всему, потому что хотя бы себе я не могу врать. Я безумно рада его видеть. Но ему — врать обязана.

Жена, не обременяющая ненужными чувствами.

Женщина, которая не будет досаждать ему любовью.

Такой он хочет меня видеть? Такой и получит.

Что ж, маска выбрана. На сегодня — и на всё оставшееся время, что мы проведём рядом. Прикрываю на мгновение глаза. Успокаиваю дыхание.

Взмах ресниц. Аккуратная улыбка краешком губ. Чопорная осанка, горделивый разворот плеч. Изящный жест, которым я придерживаю платье, делая короткий шаг вниз, к нему, всего на одну ступень. И одновременно с этим Дорн тоже начинает медленное движение ко мне.

— Вы нарушили мой наказ, сударыня.

— Вы нарушили законы гостеприимства, удерживая гостя помимо его воли, сударь. Мне было слишком скучно в вашей комнате.

Ещё одна ступенька. Ещё один шаг друг к другу — его и мой.

И вот чудо — герцог вовсе не кажется сердитым или разозлившимся. На дне серого взгляда… будто притаилось веселье.

— Скучно? Вы без меня скучали?

— Без вас? Право слово, не особенно. А вот комната ваша показалась мне скучноватой. В ней не хватает… ярких акцентов. Веселья. Кажется, её хозяин не очень-то любит веселиться.

— Её хозяин не любит ненужной суеты. И лишней болтовни тоже.

Это не похоже на злой выговор. Скорее на добродушное ворчание.

На герцоге изысканный сюртук цвета кофе с молоком. Белоснежный шейный платок, тёмное золото квадратных запонок. Аристократическая выправка и уверенность в каждом движении. И боже, боже, эти невероятные плечи… держись, Элис!

Ещё один шаг… и кажется, я замедлилась так, что дальше уже невозможно. И в конце концов, остановилась совсем. И он остановился тоже — мы так и замерли друг напротив друга, посередине этой великолепной лестницы. Морриган — ниже меня на пару ступенек, и так мы, наконец, оказались вровень друг другу.

Глаза в глаза. Очень странное чувство. Терпкий аромат его туалетной воды. Моё невыносимое желание преодолеть последние разделяющие нас ступеньки. Но Дорн не сделал этого шага — и я не делаю тоже.

— Почему вы отдали такой странный приказ?

Его взгляд становится чуть строже.

— После того, что случилось? Мне так было спокойнее.

— Я в полном порядке, вы же видите. И мои родные здесь. Могу я теперь, по крайней мере, уехать?

О да, во мне погибла великая актриса! Такой великолепно-холодный светский тон, и даже без репетиций.

— Нет! — резко обрывает герцог, и ни следа добродушия в его голосе не остаётся.

— Почему?

— Вы решили разорвать наши договорённости, Элис?

Прикусываю губу. Ему всё же удаётся пробить мою защиту. Тема нашей помолвки так непривычна ещё для меня, что тут же выбивает из колеи. Интересно, я смогу привыкнуть? Скорее всего, лишь тогда, когда на смену придёт ещё более грозная и опасная тема. Нашей свадьбы.

— Отчего же? Всё в силе, — шепчу, пряча взгляд под ресницами.

— Хорошо.

Мне показалось, или у него только что плечи расслабились? Впрочем, я, наверное, слишком пристально их изучала.

Решаюсь прервать неловкое молчание.

— Но если вы беспокоились за меня… отчего же тогда сами уехали?

Дорн не спешит отвечать.

— Я уехал, чтобы не провоцировать скандал. Жениху с невестой не пристало жить под одной крышей до свадьбы. Мы и так дадим достаточно пищи для сплетен своей скоропалительной свадьбой — а я не намерен тянуть с ней долго.