Айзан ошалело уставился на наставника. До недавнего времени он был только на подхвате: подглядывал в карты соперников, подсказывал, какая масть пришла, а тут…

– Иди-иди, – хмыкнул мошенник. – Завтра будет трудный день.

Мальчишку разбудили на рассвете. Он сладко потянулся и недоуменно посмотрел на учителя. Тот всегда говорил, что мошенник должен спокойно высыпаться, а сам поднял ученика ни свет ни заря.

Каково же было удивление Айзана, когда его, дав на завтрак какую-то булочку и всунув в руку потрепанную колоду карт, вытолкали за дверь с ласковым напутствием:

– Сколько денег домой принесешь, на столько и поужинаешь.

Домой мальчишка пришел, когда уже стемнело. Хлопнул входной дверью, прогрохотал ботинками по ступеням и плюхнулся на кровать. Сел, обхватив руками колени, и уставился невидящим взглядом куда-то в стену.

– И что здесь происходит? – мрачно поинтересовался Каренс, открывая дверь.

– Ничего. – Айзан даже головы не повернул.

– Понятно… Ужинать будешь?

– Я не голоден.

– Понятно… – вновь протянул темный эльф, хотя ему было ничего непонятно. На миг задумался и попытался поменять тему разговора: – Как день прошел?

– Нормально.

Похоже, сегодня ребенок решил отвечать коротко, не вдаваясь в подробности.

– Что-нибудь заработал?

Мальчишка, продолжая буравить взглядом пол, вздохнул:

– Пять сребреников.

– Половину малого злотого? Молодец, неплохо для первого дня. Можешь оставить себе на карманные расходы.

– Я не хочу ужинать.

Мошенник поперхнулся. Он-то говорил совсем о другом!

Ветер задумчиво подергал старые, побитые молью шторы. Где-то над головой послышался шорох – то ли мыши бегали, то ли пикси залетели через открытое чердачное окошко и решили обустроиться там на ночлег. Мальчик на миг поднял печальный взгляд к потолку, сглотнул слюну и принялся расшнуровывать покрытые пылью ботинки. А Каренс вдруг очень четко вспомнил свои утренние слова… И, сев на кровать рядом с ребенком, приобнял его за плечи:

– Рассказывай, что случилось.

* * *

Свой первый сребреник Айзан заработал очень быстро. Даже сам толком не понял, как это вышло. Он только расстелил на земле маленький потрепанный коврик, только вытащил из кошеля на поясе пару костей да стаканчик, как в конце улицы, безлюдной в столь ранний час, нарисовалась странная парочка: молодая черноволосая девушка тащила под руку захмелевшего квартерона.

– Шевели ногами! – зло прошипела девица, тыча в бок своего кавалера.

– Вента, ну…

– Не Вента, а иди! И скажи спасибо, что это я, а не Хэлле, она бы тебе поведала, как всю ночь невесть где гулять!

– Подробно? – расплылся юноша в счастливой улыбке.

– Не то слово, – огрызнулась Вента, уверенно таща спутника куда-то в дальний переулок.

Сие благое начинание могло бы увенчаться успехом, но тут квартерон разглядел присевшего у стены дома Айзана.

– Ух ты! – радостно выдохнул парень и, вырвавшись из цепкой хватки девицы, шагнул к малолетнему игроку: – Какая ставка?

– Пять медянок! – радостно сообщил мальчишка…

Девице удалось оттащить своего кавалера, лишь когда тот проиграл сребреник. Схватив парня за руку, она дернула его в сторону, напоследок одарив Айзана вздохом:

– Такой маленький, а уже жульничаешь.

– Так он мошенник?! – прозрел квартерон и дернулся было к мальчишке, но девушка успела ухватить его за руку и повела вниз по улочке.

Дальше работа пошла споро. Ребенок и сам не заметил, как у него в кошельке оказалось пять сребреников. Когда часы на Императорской библиотеке неторопливо отбили полдень, ученик мошенника перекусил пирожком, купленным у уличной разносчицы. Рассудив, что заработал достаточно, он решил до вечера прогуляться по городу.

И вот тут начались проблемы.

Чумазая девчонка в порванном платьице безутешно рыдала, сидя на голове у огромного каменного льва. По щекам крошки текли крупные слезы, а заляпанный грязью подол платья давно обтрепался.

Айзан закусил губу и решительно шагнул вперед:

– Ты чего ревешь?

– Я деньги потеря-а-а-ала-а-а! – в полный голос проревела девочка. – Мама за хлебом послала, а я…

– И сколько?

– Два сребреника-а-а-а!

Мальчишка вспомнил утреннее доброе «сколько принесешь, на столько и поужинаешь», вздохнул и протянул плаксе горсть монет:

– Держи.

Она подняла на него зареванное лицо:

– Что?

– Здесь два сребреника, забирай.

– Ой… Спасибо… – выдохнула юная незнакомка, расплываясь в улыбке. Подсыхающие слезы оставили на грязных щеках дорожки.

– Не за что, – мрачно буркнул Айзан, старательно убеждая себя, что не хочет сладкого.

Потом как-то так получилось, что по дороге мальчику встретилась труппа бродячих артистов, расположившихся лагерем на главной площади города. Ребенок и сам не заметил, как, засмотревшись на хлопушки, петушки на палочке и веселых клоунов, куда-то спустил целый сребреник…

Домой он возвращался поздно вечером. Шел, ругая себя на чем свет стоит, и вдруг… заметил сидящую у стены нищенку с ребенком… Седые волосы растрепались, подранная одежда едва прикрывала тело, а младенец, которого женщина бережно укачивала, уже настолько отощал, что на него было страшно смотреть. Плошка, стоящая у ног нищенки, оказалась пуста. Мальчик глубоко вздохнул и шагнул к попрошайке, нащупывая в кошеле последнюю оставшуюся монету в два сребреника…

…Каренс молча слушал сбивчивый рассказ. Заплутавшая гарпия пролетела возле самого окна, на миг заглянув в глубь комнаты, не увидела в доме ничего интересного и умчалась дальше, взмахнув крыльями.

Мальчишка, понуро сидевший, вздрогнул, когда ему на плечо легла рука, вскинул голову…

– Айзан, – осторожно начал Каренс, тщательно подбирая слова, – запомни одну важную вещь… – В руке у мошенника тускло блеснула мелкая монета. – Деньги – это дым. Сегодня их нет. – Короткий жест, и сребреник исчез как по волшебству. – А завтра они есть. – И мужчина движением фокусника вытащил заветный кусочек металла из-за уха у мальчишки.

В глазах ученика вспыхнул искренний восторг. А темный эльф мягко продолжил:

– Главное не сколько злотых у тебя в кошельке, а что у тебя здесь. – Он ткнул пальцем в грудь мальчишке. – И здесь. – Кончик ногтя осторожно коснулся лба. – Запомнил?

– Ага, – восторженно кивнул воспитанник.

– Тогда пойдем ужинать!

Хлопнула закрывающаяся дверь, ветер теребил потрепанные шторы на окне, а на посеревших от времени простынях валялся забытый сребреник…