— Милый мой, Алекс, — вздохнула она и прижалась к нему всем телом. Ею тоже вдруг сразу овладел настоящий любовный голод. И они вдвоем, соскучившись друг без друга в течение долгих месяцев, никак не могли утолить эту страстную тягу любить без оглядки на что бы то ни было. Все вокруг не имело никакого значения. Только они вдвоем, и блаженство их любви.

Когда потом, уставшие и счастливые, они молча лежали рядом, Кассандра впервые подумала о том, что все неприятности, наверное, забудутся, и они преодолеют свои трудности.

— Знаешь, моя родная, — Алекс приподнялся и, опершись на локоть, заглянул ей в лицо. — Мне показалось, что у индейцев ты научилась не только строить вигвамы.

Она едва не вспылила. Как он может говорить ей такие вещи? Но Алекс, смеясь, добавил:

— Я не жалуюсь. Я делаю тебе комплимент. Ты стала еще лучше.

— Алекс! — Она не могла сдержать удивления. Неужели он не ревнует? Она привстала и потянулась к своей одежде.

— Не надо, — он отбросил ее одежду в сторону. — Мы с тобой в пустом лесу, а костер еще хорошо горит. Не надо, не одевайся. — Он обнял ее за талию. — Я просто обожаю тебя, Кэсси.

— Я боюсь, что это только сегодня. А завтра ты все обдумаешь и неизвестно, простишь ли меня.

— Я любил тебя и раньше, Кэсси. Но мне всегда казалось, что я слишком стар для тебя. Теперь, однако… — он усмехнулся, — я вижу, как ты повзрослела.

Новое убежище показалось им роскошным дворцом по сравнению с бревенчатым сараем четы Бэттсов. Квентин и Эфемия Мак-Ивен выстроили даже псарню. В доме было несколько комнат, а рядом под крышей небольшой загон с сельскохозяйственными орудиями. По двору носились гончие и дети Мак-Ивенов. С семьей жил брат Квентина — Робби. Со всех сторон ферму окружали поля с хлопчатником и кукурузой, отвоеванные у леса. Братья готовили для отправки на плоту недавно собранный урожай хлопчатника. Продавали его в Вашингтоне.

Они предложили Алексу проживание, одежду, питание и поездку с ними вниз по реке в обмен на лошадей, и после недолгих торгов он согласился.

Его жена, Эфемия, невысокая женщина с выступающей вперед, как у голубя, грудью, заправляла всеми домашними делами. Она посмотрела на Кассандру неодобрительно, когда узнала, что та была в плену у индейцев. С подозрением осмотрев Бенджамина, она заметила, что он тоже очень похож на индейца.

— Он похож на Алекса, — возразила Кассандра. — Он только родился во время моего плена у индейцев.

Пронизывающий взгляд Эфемии, как показалось Кассандре, читал все ее тайные мысли, в том числе и о новой беременности.

— А где вы и мистер Харт заключали свой брак? — с кислым видом спросила Эфемия.

— Торговая точка Уэббера на Тринити, — хмуро ответила Кассандра.

— Но там нет священников, имеющих право совершать такие обряды.

— Мы вступили в брак по взаимному согласию, — тихо сказала Кассандра. — А потом у нас была церемония недалеко от Сан-Антонио.

— Проведенная католиком? — в ужасе воскликнула Эфемия. — Но этот брак не имеет силы перед лицом Господа нашего!

— А перед лицом закона имеет, — отрезала Кассандра.

Ей надоели менторский тон и чрезмерное любопытство хозяйки. Если бы она могла выбирать, то уже назавтра покинула бы этот дом. Но Алекс договорился плыть по реке, а миссис Мак-Ивен собиралась обязательно отвести всех на воскресную службу.

Кассандра согласилась. Она уже два года не была в церкви. Неожиданно для всех Эфемия преподнесла им сюрприз.

— Брат, эти двое уже давно живут во грехе, — подталкивая их к священнику, сообщила она.

Кассандра едва не задохнулась от негодования. А Алекс удивленно поднял брови.

— Их лучше поженить прежде, чем их бессмертные души окончательно потеряются для церкви.

— Конечно, — согласился брат Крэйги, самодовольно просовывая большие пальцы в карманы своей рясы, которая сидела на нем как мешок.

— Мы уже женились дважды, — сердито заметила Кассандра. — Один раз просто по согласию…

— Такая женитьба есть не что иное, как приглашение ко греху, — заявил священник, — а не заключение брака перед небесами.

— …и один раз нас венчали, — закончила она.

— Католический священник? Вы что, католики? — Он выглядел еще более оскорбленным, чем Эфемия за день до этого.

— Конечно, мы согласны. Жените нас еще раз, — Алекс с трудом сдерживал смех. — Но, наверное, нельзя жениться слишком много раз, правда, Кассандра?

— Брак есть святое таинство, а не повод для насмешки, — напыщенно ответил брат Крэйги.

— Тогда давайте, валяйте побыстрее, брат, — улыбнулся Алекс.

Так они вступили в брак по третьему разу, а сама она даже в четвертый, если вспомнить о том, как Брейв вручил ей белую лошадь. «Я становлюсь профессиональной невестой», — подумала Кассандра.

— Вы согласны? — переспросил ее брат Крэйги, так как она пропустила его вопрос.

— Согласна, — отрезала она.

Никому из присутствующих на церемонии не понравился затянувшийся поцелуй, которым Алекс решил завершить эту процедуру. Священник что-то пробормотал о необходимости борьбы с чересчур выраженным вожделением. В ответ на это Кассандра обняла своего мужа и пылко поцеловала.

Потом был целый поток желающих признаться в собственных грехах и таким образом спасти себя. Спасение включало и омовение в грязной воде Бразоса. Когда все это закончилось, Эфемия тоном, не терпящим возражений, предложила:

— А теперь вам нужно покаяться в своих грехах.

— Каких грехах? — удивилась Кассандра.

— В прелюбодеяниях с ним, — она кивнула в сторону Алекса, который в тот момент обсуждал виды на урожай хлопка с братьями Мак-Ивен. — И одному Богу известно, что вы там делали, у команчей.

— А что я делала? — разозлилась Кассандра. — Я была в плену. Единственное, чего я там хотела, так это сохранить жизни себе и ребенку.

— Вы до сих пор носите одежду индейцев.

Кассандра замешкалась.

— Это потому… что другой у меня нет. Или вы считаете, что лучше было бы ходить голой?

— У вас злой язык, моя дорогая, и грешное прошлое.

«Да это ты — злюка, — подумала Кассандра. — Сколько еще таких, как она, будут относиться ко мне с презрением?»

* * *

Когда Кассандра увидела наскоро связанный плот, ею овладел настоящий страх. Он был без руля. Братья Мак-Ивен собирались, пользуясь только шестами, доставить их в Вашингтон, продать там, кроме хлопка, и бревна, а назад возвращаться уже пешком.

Поскольку обо всем договорились заранее, Кассандре оставалось только шагнуть на плот. У нее сразу появилось нехорошее чувство: ей казалось, что вряд ли они доберутся до места назначения.