— Ты зачем гранаты трогала! — набросился он на невесту. — А если бы они у тебя в руках взорвались!

— Я, я, за вас испугалась! — опять заплакала девушка. — Он же в тебя выстрелил, а если бы попал!

— Кончайте вы там, — прервал я начинающуюся семейную сцену. — Куда едем?

— Куда, куда, в больницу, конечно. Кажется у меня в ноге осколок.

Светиться в больнице мне никак не светило. Извините за каламбур. По поводу огнестрельных ранений неминуемо начнутся расспросы с привлечением милиции и прочие протокольные мероприятия. Чем это может кончиться, одному Богу известно.

— У тебя в машине есть фонарь? — спросил я Андрея.

— Есть, в багажнике, — ответил он умирающим голосом.

— Хорошо, отъедем немного, я посмотрю твою рану, может быть, обойдемся без больницы.

Мы выбрались на основное шоссе, и я погнал «Фольксваген» подальше от опасного места.

— Ты что, прямо в машине собираешься мне операцию делать? — заволновался Кругов.

— Какую операцию. Окажу обычную доврачебную помощь, — успокоил его я. — Может быть, у тебя ничего серьезного и нет.

— Осколок в ноге — это, по-твоему, ничего серьезного?! — возмутился раненый.

— Мне в руку то же не… — я попытался подобрать сравнение, но помешала создавшаяся на дороге ситуация, — муха попала. Вот козел!.. — неудачно завершил я фразу, впритирку проскакивая мимо какого-то идиота, ослепившего меня, кроме «дальнего света», еще и мощными дополнительными галогенными фарами.

— Кровь не останавливается! — с трагическими нотками в голосе сообщила Ольга.

— Сейчас помогу, пусть потерпит, — пообещал я, выбирая на узкой дороге место для парковки.

Однако, никаких съездов и проселков не попадалось. Я сбросил скорость и, как только кончился глубокий кювет, доверху заполненный подернутой ледком водой, остановил машину. Ольга резво выскочила из салона, уступая мне свое место.

— Поищи в багажнике фонарь, — попросил я ее и осторожно поднял раненую ногу милиционера на сиденье. Андрей застонал от боли, но не запротестовал. При слабом свете салонного плафона разодранная, пропитанная кровью штанина казалась черной. Я начал её разрезать перочинным ножом. Нож был тупой и с трудом прорезал толстую, жесткую джинсу. Крутов тихо, мужественно стонал. Ольга, наконец, нашла фонарь и стала подсвечивать мне через плечо, шепоток причитая. Дело пошло быстрее. Я распорол ткань до колена и обнажил безобразную рваную рану в районе колени. Осколка в ноге не было.

— Сейчас придется потерпеть, — предупредил я и начал обрабатывать ногу йодом.

Кругов замычал от боли и начал ругаться. Кровь, вопреки стенаниям Ольги, из раны почти не сочилась. Как при всякой рваной ране, вид у ноги был жутковатый. Оле, видимо, сделалось дурно и свет фонаря начал плясать по всему салону. Разобраться в характере ранения я в таких условиях не мог, потому ограничился тем, что вправил развороченные ткани и туго забинтовал ногу.

— До дома дотерпишь, — теперь, в свою очередь, бодро заверил я Андрея. — А там будем лечиться капитально.

Уверенности в том, что он дотерпит до дома, и я самостоятельно смогу справится с таким серьезным ранением, у меня не было, но искать ночью сельский травмпункт было совсем глупо. Я представил себе толстую, сонную дежурную медсестру, ее ленивую беспомощность, причитания и окончательно отбросил вздорную мысль о неотложной помощи.

— Поехали быстрее, — взмолилась Ольга, видимо почувствовав мои сомнения.

Однако, быстро уехать не удалось. Видимо, судьба в этот вечер еще не использовала все свои возможности отравить нам жизнь. Пока я пристраивал раненную ногу, а Оля мешала это делать оханьем и советами, на дороге появилось и быстро приблизилось яркое пятно, слепя нас мощными огнями. Не доезжая до нас два десятка метров, завизжав тормозами, остановилась машина. Яркий свет как будто приковал меня к месту, сделав беззащитным. Кроме «дальнего света», у машины были включены мощные галогенные фары и, в придачу, на крыше вспыхнул целый ряд фонарей. На дороге стало светлее, чем в солнечный день. Я замер и продолжал стоять, полусогнувшись, всунув голову в салон.

— Опять начинается! — плачущим голосом пожаловался Кругов.

— Сейчас разберемся, что им нужно, — спокойно сказал я, хотя у самого кровь начала бешено стучать в виски и в животе опустилось вниз что-то твердое и холодное. Зато в груди, как обычно при опасности, стало легко и пусто, и закипела холодная ярость.

— Ой, мамочка, — прошептала Ольга.

На наше счастье оружие лежало на полу у заднего сидения. Делая вид, что медленно выползаю из салона, чтобы посмотреть на прибывших, я опустил руку и выловил за ремень «Шмайссер».

— Взведи и сними с предохранителя, — попросил я Андрея, выпрямляясь, но не вынимая из укрытой салоном руки пистолет-пулемет. У невидимой машины защелкали двери. В коридор света внедрилось четыре тёмных силуэта. Их тела и головы окружал сияющий ореол, они был похожи на иконописных, почерневших ангелов с нимбами вокруг тел. Впрочем, то, что к нам приближаются не ангелы, можно было догадаться по отборному мату.

Скорее всего, это были ослепившие и едва не задевшие нас давеча встречные идиоты. Однако, судя по оскорблениям и угрозам, «грешные ангелы» придерживались противоположного мнения. Их, судя по «резким» высказываниям, возмутило то, что я несколько раз «дальним светом» предупреждал, что меня слепит их иллюминация.

Голоса были грубые и пьяные. Вероятно это «гуляла» местная «крутизна». У меня, признаться, немного отлегло от сердца. Гораздо хуже, если бы нас поймали в световой капкан недавние противники, тогда шансов не было бы никаких. Однако, и эта компания была достаточно опасна, тем более, что их уже заинтересовала стоящая около машины Ольга.

Продолжая материться, незваные гости начали строить планы относительно «телки». Разглядеть, есть ли у них оружие, я не мог. Пришлось идти на риск. Когда «пацаны» подошли к нам почти вплотную, я отпрянул от машины и спрятался от возможной пули со стороны джипа в тени одного из них. Вид нацеленного в животы «Шмайссера» несколько охладил у нападавших пыл. Квартет как по команде остановился.

— Ну, ты что, в натуре! — сказал пьяный голос. — Ты, братан, чего? Нет, ты неправ…

Остальные молча стояли на своих местах, покачивая длинные тени.

— Есть проблемы? — поинтересовался я.

— Нет, — ответил тот же «оратор», — все путем ты нас ослепил, вот мы и хотели…

Спорить с пьяными дураками было глупо и бесполезно.

— Ладно, — почти миролюбиво согласился я, — вы меня ослепили, я вас. — «Шмайссер» я не опускал. — Нет проблем, нет базара. Пошли, я вас провожу.

Меньше всего мне хотелось, чтобы «пацаны» затеяли стрельбу. Рука опять одеревенела, в глазах двоилось, в ушах шумело. Держался я «на автомате» и нервном напряжении.