лисы, она молча показала мне черно-белый символ инь-ян. Видишь, мол посреди черного, где больше всего черного — белая точка? А посреди белого — черная точка. В средоточии мужского — есть женское, а в средоточии женского — мужское. И такая энергия ценнее всего. То есть, если перевести, то это не «мужская инь», а «средоточие женской энергии в самом сердце мужской» и извлечь ее только она и может. Вот так, иногда и эта лисица на вопросы отвечает развернуто. Кроме мужской инь ей еще интересны мотоколяски и книги. Когда ей это надоест, она вполне может и к своей жизни отшельницы вернуться, предварительно с нас всех кожу содрав. Потому я и прикладываю усилия, чтобы она себя как можно больше человеком чувствовала, потому и попросил всех домочадцев перестать от нее шарахаться и наладить нормальное общение — не это подобострастное, как у барышень Лин и Лан, а обычное. Когда и поболтать и посмеяться вместе можно и поругаться, правда пока не получается ни у кого. Кроме меня и Ай Гуль. Лисица нас себе ровней считает… а остальных и не замечает. Но если она хотя бы в самой глубине души начнет очеловечиваться, то у меня останется немного надежды что она все же задумается перед тем, как нас всех поубивать. В конце концов ей потом скучно будет. Надеюсь.

— Какая молодец княжна, — продолжает причитать Цветкова, садясь рядом: — за такой короткий срок вы с ней вместе закрыли. Я слышала, что Алферов уже из последних сил щит поддерживал, у него тоже магическое истощение. Еще бы пару минут и все, не удержали бы, лопнуло.

— А что с теми людьми, что внутри щита были? — спрашиваю я: — остался кто в живых? — валькирия Цветкова только взгляд отводит и аксельбант свой на плече теребить начинает. Понятно. Негоже позитивным девочкам валькириям такое говорить. Кто же в живых останется после того, как Ледяная Княжна свое заклинание обрушит сверху? Как там — Девятая Казнь Египетская, Ледяная Тьма.

— Не знаешь, зачем кузина вслух название заклинания проговаривает? — спрашиваю я у Цветковой, которая стремительно погрустнела. Надо бы тему разговора сменить, все равно дожидаемся уполномоченных Комиссии пока.

— А… это на первых курсах Академии проходят. И нам тоже в монастыре преподавали, — отзывается Цветкова: — вы просто забыли все. Когда невербальная магия, то всегда немного больше энергии расходуется и всегда менее мощное заклинание выходит. Зато невербальная магия быстрее. Плюс она скрытная — взмахнул рукой и все. Кстати, можно даже рукой не махать, если натренироваться, то можно магию творить, никак себя не выдавая, даже поднятием брови или взмахом ресниц. Однако коэффициент полезного действия такой магии чрезвычайно малый. Когда вы в позицию надлежащую встали, жест сообразный сотворили, да самом заклинание и его название — проговорили, вот тогда оно срабатывает на полную мощность!

— Что-то вроде психологического якоря получается, — говорю я, в очередной раз задумываясь о природе магии. То есть если я, скажем, не просто ударю, а выкрикну что-то вроде «Искусство Стального Кулака! Прямой Правой!», предварительно став в пафосную позу — то и удар сильнее будет? Хм.

— Цветкова, — говорю я: — надо это проверить.

— Что именно? — хлопает ресницами она. Я встаю с лавочки и скидываю шинель с плеч.

— Смотри на меня, Маргарита, смотри внимательно, — говорю я: — это наследственная магия рода Уваровых, та самая, что позволила мне соблазнить Высшего Демона!

— Владимир Григорьевич?

— Узри же! — я поднимаю руку вверх, разворачиваю ладонь к небу и выпрямляю спину: — «Искусство Великого Любовного Отшельника! Соблазнение невинной девы!» — и с надлежащим пафосом указываю пальцем на удивленную валькирию: — пуф!

— Пуф? — поднимает бровь Цветкова: — что это за… пуф?

— Так изображается полет стрелы Купидона, — объясняю я: — валькирии непорочные девы и монахини, верно? Но ты теперь соблазнена мною и желаешь отведать запретных удовольствий!

— Стрела не летит со звуком «пуф!», — говорит валькирия: — скорее «вжух!» ну или «дзынь!».

— Это неважно, — отмахиваюсь я: — ты главное свои внутренние ощущения изучи. Чувствуешь похоть и желание отдаться мне несмотря на то, что ты непорочная воительница-монахиня?

— Вы, наверное, головой ударились, Владимир Григорьевич, — озабоченно говорит Цветкова: — нельзя же так себя не беречь.

— Хм. Наверное, это имеет отложенное действие. — говорю я: — но если вдруг тебе чего-то такого вдруг захочется среди ночи — ты можешь бежать ко мне в спальню. Несмотря ни на что. Вот прямо вскакивай в постели и беги. И прямо врывайся. Кто бы там ни был. Это важно. Это эксперимент над природой магии. Я ж не просто так тут, это наука.

— Все-таки не бережете вы себя, ваше благородие, — вздыхает Цветкова: — или на солнце перегрелись. Валькирии по природе своей страсть ощущать не могут. Я вас люблю, но как брата родного, Владимир Григорьевич. А Марию Сергеевну — как сестру старшую.

— Ну… говорят, что и такая любовь страсти не помеха, — бормочу я: — тем более мы скорее духовные брат и сестра, чем кровные. Так как? Ничего не чувствуешь?

— Что я чувствую? — задумывается валькирия Цветкова, прижав пальчик к подбородку и подняв глаза к небу: — кушать я хочу. Мы из дома выскочили так и не откушав. А повар у госпожи княжны просто великолепный! Сегодня что-то особенное приготовил!

— Господин Уваров? — раздается голос, и я поворачиваюсь в поисках его источника. Передо мной стоит седой и худощавый господин, его лицо испещрили многочисленные морщины. Несмотря на это он довольно приятен на первый взгляд. На его плечах — черное пальто без признаков ранга или иных отличий, только на груди красуется колючая звезда какого-то ордена.

— Да, это я. — наклоняю я голову. Его лицо кажется мне смутно знакомым, но я никак не могу вспомнить, где же я его видел. И видел ли?

— Вижу вы меня не узнали, — говорит сухонький и седой: — это приятно. Видеть человека, который тебя не знает. Когда-нибудь вы меня поймете.

— Извините, что не узнал. — говорю я: — просто…

— Пустое, — машет рукой он: — тщеславие это соблазн лукавого. Все мы слуги Божьи. Скажите, Владимир Григорьевич, это вы разбили Портальный Камень?

— Да. — признаюсь я. Чего тут скрывать? Разбил и разбил. Самому непонятно как именно, но все же факт остается фактом. Дать мне два Портальных Камня, я один обязательно сломаю, а второй — пролюблю военно-морским способом. Как и положено.

— Что же. Отличная работа. Еще один Закрывающий. Нам такие маги нужны, — кивает головой сухонький и седой: — а то тут некоторые считают, что вас примерно наказать надо.

— Да за что⁈ — поражаюсь я. Только что человека встретил, и он уже с претензиями! Вот так всегда в этой самой столице, ей-богу на Восточный Фронтир вернусь.

— За многое. — объясняет сухонький: — дескать и многоженец вы и дебошир и вообще скандалист. Да и кузине своей потакаете в авантюрах. Однако же внучка за вас просила, чем-то вы