Ансель устраивался напротив входа в зоопарк – и ждал, ждал, когда появится команда монкулов с надсмотрщиком и, подчиняясь неслышным приказам свистка, отправится заниматься уборкой. Что он собирался делать, когда увидит Мию – подойти к ней, попытаться заговорить, как-то растормошить, – он не знал. Просто стоял и всматривался в застывшие лица монкулов, выискивая в нем одно-единственное. Любимое. Дорогое. Потерянное.

К счастью или к несчастью, Мии среди них не было. И, нехотя покидая свой пост у зоопарка, Ансель говорил себе, что, скорее всего, команды монкулов постоянно меняют и что, если один день они убирали в зоопарке, это не значит, что они в нем работают каждый день. А значит, Мия снова затерялась в огромном Сирионе и ему нет необходимости дежурить у ворот зоопарка.

Ансель говорил себе это каждый вечер. Но наступал следующий день и следующий вечер, и он снова садился на паробус и ехал к зоопарку.

Несколько раз он почти было набрался храбрости дождаться окончания занятий у будущих авионер и спросить, не узнала ли что-нибудь Ника, но так ни разу и не пришел ее встречать. Боялся услышать ответ. И даже не знал, какой именно из ответов страшил его сильнее: то, что девушка не смогла ничего узнать, или все-таки то, что что-то узнала…

Почти неделю к Анселю не приходили либераторы, не предлагали обрабатывать Нику или очаровывать мадам рей Брик, чтобы выудить из них нужные сведения… И не намекали на то, что Мия ему не настолько важна, раз его беспокоит этичность применяемых средств.

Почти неделю он проводил большую часть времени не в Конструкторской, а в ангаре, где вовсю шла работа над «Ураганом» – авионом, на котором когда-нибудь полетит Ника. Это были блаженные часы: погружаясь в занятие, которое ему нравилось и которое он хорошо понимал, Ансель на время забывался, окунался в понятный и логичный мир двигателей, систем управления и приборов – чудесный мир, где, обладая нужными знаниями и навыками, можно было исправить любую проблему. Не то что в настоящем мире.

Почти неделю Ансель не видел соседа по комнате. Тот или разъезжал по городу, подбирая новое жилье, или – что случалось чаще – задерживался на работе: Министерство труда всерьез взялось за расследование пропаж монкулов, и руководила им молодая и энергичная мадам рей Старк, которой в случае успеха с этим заданием пророчили повышение. Личный секретарь ездил с ней с инспекциями по объектам, где работали монкулы, и по складам, где они содержались, присутствовал при допросах, стенографировал показания.

В отличие от работников министерства, Ансель точно знал, кто стоит за пропажами монкулов – по крайней мере, за частью из них. Но хотя юноша и не соглашался со всеми методами, которые использовал Либерат, сдавать их он не собирался. К тому же они обещали ему помочь.

А еще он почти неделю не видел Нику. Ансель поймал себя на мысли, что, как это ни удивительно, он скучал по ней. Скучал по легкости их бесед, по тому, как комфортно было находиться с ней рядом. По необъяснимому ощущению родства душ.

Но завтра это странное, подвешенное состояние, в котором он застыл на несколько дней, изменится. Завтра – учебный вылет будущих авионер. А значит, он встретится с Никой. И узнает… Или не узнает…

* * *

Ника думала, что по сравнению с обычными летными камнями у такого крупного аэролита, как у нее или у Тристана, есть три дополнительные возможности: поднимать в воздух большие, тяжелые авионы, развивать огромную скорость и набирать невероятную высоту.

Но уже на следующем практическом занятии рей Дор заявил, что одно из главных преимуществ больших аэролитов – это не скорость и высота, а та маневренность, которую приобретают авионы благодаря крупным летным камням.

– Именно этим сегодня и займемся, – сказал он, забираясь на этот раз в кабину учебного авиона и небрежно бросая на пол конспект практических занятий, который вручила ему директриса. – Сиди и смотри, на что способны наши с тобой аэролиты.

Ника затаила дыхание, приготовившись к чему-то совершенно необыкновенному.

Когда летная машина вырулила на взлетную полосу и Тристан ждал последнего сигнала «добро на взлет» от дежурного по авиодрому, он, не глядя, протянул руку к разъему, в котором покоился его аэролит, провел по летному камню кончиками пальцев – так, словно ласково потрепал по голове ребенка, и что-то прошептал одними губами. Это выглядело настолько привычным, что Ника поняла: он совершает свой ритуал уже очень давно. Возможно, рей Дор даже толком не осознает, что делает. Но видимо, прикосновение к летному камню имело для него свое, особое значение.

А затем авион взмыл в воздух – так стремительно, что Ника только покачала головой от изумления. Остальные ученицы закладывали низко над авиодромом аккуратные медленные круги, Тристан же поднял летную машину под самые облака и…

Ника даже и не знала, как назвать все те перевороты через крыло, падения на хвост, крутые виражи и головокружительные петли, которые он вытворял. Это было похоже на виртуозную игру на музыкальном инструменте, только Тристан играл на авионе и извлекал не звуки, а фигуры. Это было похоже на вдохновенное творение художника, только авионер рисовал не кистью на холсте, а летной машиной в небе.

Охваченная почти благоговейным восторгом, Ника даже поймала себя на крамольной мысли: а могут ли прославленные авионеры Империи, те, чьи имена были на слуху, повторить хотя бы половину того, на что способен рей Дор?

– Ты как? – спросил Тристан, выводя авион из головокружительной петли, и с некоторым беспокойством покосился на свою ученицу. Та напряженно застыла, ладони стиснули подлокотники, широко распахнутые серые глаза смотрели куда-то вдаль. – Голова не кружится, в ушах не звенит? Или ты… испугалась? – добавил он, не дождавшись ответов.

Ника сидела в своем кресле едва дыша. Но не от страха – от восторга. Перевела горящие глаза на авионера и сказала:

– Я тоже так хочу!

Тристан улыбнулся.

– Придет время, когда ты сможешь и лучше.

* * *

Когда последний из авионов взмыл в небо, механикеры разошлись кто куда: одни в летный центр, другие в ангары для крылатых машин. По авиодрому гулял холодный ветер, и никому не хотелось мерзнуть и вздрагивать от его холодных прикосновений.

Ансель не торопился прятаться от резких порывов ноябрьского ветра, он стоял, засунув руки в карманы куртки, и, запрокинув голову, смотрел в небо, где кружили летные машины. И непроизвольно высматривал в высоте «Грозу», на которой летели Ника и Тристан рей Дор…

– Тоже хочешь там быть? – раздался рядом незнакомый женский голос.

Ансель глянул на неожиданную собеседницу и удивленно поднял брови: это оказалась Ванесса. Только вот и голос, и интонации девушки звучали сейчас иначе, совсем непохоже на ее обычную манеру; казалось, говорил совершенно другой человек. Неудивительно, что Ансель ее не узнал.

Юноша ожидал от Ванессы подвоха или, как минимум, ехидного комментария. Но та просто стояла, засунув руки в карманы рабочей куртки, которая на ней каким-то непостижимым образом выглядела почти элегантно, и, запрокинув голову, следила за авионами в небе. Длинные белокурые волосы красиво развевались на ветру, а в глазах застыла тоска.