Брови её нахмуренные и взгляд, выражающий: «Ты меня бесишь».

– Что ты говорила? – рассеянно переспросил Лисовский. – Куда тебе надо заехать?

– Вроде бы никуда, – она повертела ложечку, которой отщипывала от пирожного миниатюрные кусочки. – Думала к тебе зайти. Фильм посмотрим какой-нибудь, а? Можем в бар заехать или в клуб. Давно не танцевала. О-о-о, придумала: караоке!

– Я сегодня занят.

– А завтра? – огорчилась девушка.

– И завтра занят, – кивнул Егор своим мыслям. – Послезавтра тоже. Слушай, если честно, сам не знаю, зачем согласился встретиться. Столько дел.

Ещё утром казалось правильным пообщаться, но сейчас эта мысль вызывала отвращение. Физическую боль по всему телу. Ломоту в суставах

– Позвонишь, как освободишься? – Марина скуксилась, становясь похожей на большую грустную куклу.

– Ага, обязательно.

Соврал, но эта ложь его не тяготила. Он вообще запросто лгал девушкам. Всем, кроме одной.

Егор Лисовский обещал никогда ни в кого не влюбляться. Всё правильно: он не влюбился.

Попросту пропал. Затерялся в девушке, запутался в самом себе.

Следующим утром он совершил самый безрассудный поступок в своей жизни: купил билет на самолет в город, где жила Ирина Дроздова.

Сам ещё не понимая, а на кой вообще это сделал.

* * *

Свидание с Пашей не клеилось. Мы гуляли по аллеям парка как чужие люди – впрочем, почему «как»? – держась на расстоянии. Если случайно касались друг друга, тотчас отпрыгивали в сторонку. Обсуждали что-то бестолковое. Радовались, когда на горизонте появлялось озеро, потому что его можно было обсудить.

– Какое красивое все-таки озеро, – произносила я кодовую фразу.

– Да-да, очень красивое! – соглашался Паша. – Смотри, утки.

И так по пятому кругу, ибо вокруг этого самого озера мы нарезали круги часа два.

Понимаете, да, всю тяжесть моего положения?

Ещё Паша рассказывал про бокс, но делал это без энтузиазма. Я больше молчала, коря себя за то, какая Паше досталась скучная, неинтересная девушка. Даже рассказать нечего. Вообще ничего в жизни не происходит.

Не надо было соглашаться на свидание.

Всё неправильно

Зачем-то надела туфли, которые подарил Егор. Вырядилась, чтобы казаться красивой. Глаза намалевала, тенями засыпалась. Сейчас дождь пойдет, и предстанет перед Пашей размалеванная страхолюдина.

Небо как специально затянуло тучами. Признаться, я ждала дождя и мысленно вызывала его. Потому что тогда можно будет сказать: «Эх, не судьба нам погулять» и радостно свинтить со свидания.

– Ты курсовую делать начала? – из вежливости поинтересовался Паша.

– Не-а, а ты?

– И я – не-а, – огорчился парень, потому что тема исчерпала себя подозрительно быстро.

Мы ещё погуляли, причем меня уже тошнило и от озера, и от уток, и от дорожек. В туфлю забился камень. Я плюхнулась на поваленное бревно, расстегнула застежку, чтобы вытащить его.

– Хорошие туфли, – донеслось сверху ехидное.

Пальцы обмякли, и несчастная туфля чуть не рухнула на траву.

Не может быть! Я надышалась свежим воздухом и словила галлюцинацию?

Судя по всему, приход случился не только у меня. Паша нахмурился, потому что человек, который застыл напротив нас, был ему незнаком, но заочно не понравился.

– Ты чего-то забыл? – спросил Паша недовольно.

– Да так, ничего особенного, – ответило наваждение, опустив руки в карманы джинсов, перешагнув с пятки на носок. – Как дела, Ирэн? Не отвлекаю?

Я машинально покачала головой, не совсем ещё соображая, что делать дальше. Туфля так и болталась в руках.

Кожаная потертая куртка, коричневые кеды с белыми носами. Пробор набок. Всё такое знакомое и далекое одновременно. Мне уже не принадлежащее.

– Тебя вроде Саша зовут? – обратился призрак Лисовского к Паше. – Слушай, будь другом, иди домой. Девушка занята.

– Ты офигел?!

С этими словами Паша размахнулся, чтобы начистить Егору его нахальную морду каким-нибудь боксерским приемом, но галлюцинация оказалась вертлявой и ускользнула от удара. Затем как-то очень резво заломила несчастного Пашу, у которого день точно не задался. Свидание провалилось, так ещё скрутили как маленького мальчика, ткнули носом в землю и ласково уточнили:

– Мир?

– Угу, –  просипел Паша тоном, в котором четко звучало «ща ты меня отпустишь, и я тебя утоплю в озере».

Наконец-то я отмерла, кинулась к враждующим сторонам, растащила их по разным сторонам аллеи. Даже туфлей пригрозила, чтоб опять не бросились друг на друга.

– Ты знаешь этого козла?! – гаркнул Паша.

– Пару раз виделись. Что ты тут делаешь?! – спросила Лисовского с истерикой в голосе.

Всё же хорошо было. Я почти смирилась с тем, что он ушел. Даже почти перестала его вспоминать. Вру, вспоминала, конечно. По сто пятьдесят раз на дню заглядывала к нему на страницу, обновляла фотографии.

Но сто пятьдесят раз – это не двести. Так что меня начало отпускать.

Лет через десять окончательно бы излечилась, а он тут… опять… смотрит так лукаво, а в глазах пляшет пламя.

– Мне Рита сказала, что ты ушла на свидание, и мне захотелось лично оценить твоего нового парня.

Ах, оценить! Нашелся тут оценщик опытный.

Туфля в него все-таки полетела. Я даже нагнулась, чтобы снять вторую и запулить ту следом.

– Откуда ты Риту знаешь?!

– Ты сама про неё рассказывала. Ну, я ей и написал. Чего такого? Ты же мне не чужая. Я должен убедиться, что ты в хороших руках. Хороший выбор, Саша. Одобряю. Только девушка несвободна.

Егор словил вторую туфлю, подмигнул покрасневшему Паше, который так и не определился, что делать дальше.

– Паш, оставь нас, ладно? – обратилась я к тому с мольбой. – Ты же видишь, человек неадекватен. Не трогай его, он уже природой тронутый.

– Вы встречаетесь, что ль?

– Нет, – отрезала я.

– Да, – нахально ответил Лисовский, перебивая меня. – Давно и всерьез. Думаем даже пожениться, детей нарожать штук тринадцать. Так что иди по-хорошему, Саш. Ты тут лишний.

– Вечером созвонимся, – улыбнулась я погрустневшему парню.

– Ага, давай.

Я смотрела, как он уходит, стараясь не оборачиваться на Лисовского, не обращать на него внимания. Меня потряхивало. От ситуации. От переполнявшей злости. От страха.

Зачем он приехал?

Почему?

Не случайно же оказался в этом городе.

Что будет дальше?..

Горячие ладони легли мне на талию, притягивая ближе к мужскому телу, которое пахло умопомрачительно. Горькая туалетная вода и неизменная жевательная резинка, такая мятная, что забивается в ноздри.

Я обмякла. Развернуться бы, пощечину отвесить или истерику закатить.

Но не получается.

Зачем он здесь? Почему вжимается носом в мои волосы? Почему молчит вместо того, чтобы объясниться?

Мы ведь расстались. Забыл, что ли? Или нагулялся со всякими Маринами и решил вновь подергать за ниточки, напомнить наивной дурочке-Дроздовой, каково это: встретиться вновь?

Как низ живота тяжелеет, и голос дрожит. Как дыханию становится тесно в груди. Как хочется отпустить всё, расслабиться…

– Что тебе нужно? – пасмурно.

– Ты.