Галя крепко обнимала меня, клялась никогда не забывать и писать каждый день по десять сообщений минимум. Я кивала, сипела, молила выпустить.

Егор на прощание пожелал Гале найти кого-нибудь «поприличнее», а она пообещала выслать ему резюме всех кандидатов.

– Ир, ты клевая, – зашептала девушка на ухо, когда мы усадили её в вагон и затолкали чемодан на верхнюю полку. – Я рада, что мы познакомились. Очень-очень. Цени себя и никогда не забывай, что ты важнее всех на свете. Если тебя кто-то обидит – я приду и порву его в клочья.

Прозвучало безумно трогательно, а мне и ответить было нечего. Я всегда в нужные моменты раскисала, и сейчас вместо членораздельной благодарности с губ сорвалось коровье мычание.

Кажется, Галя всё поняла и обижаться не собиралась. Проводница начала выпроваживать провожающих из вагона. Мы ещё раз обнялись, пообещали ко можно скорее встретиться, желательно – в Москве.

Встретимся ли?

Сомневаюсь…

Поезд тронулся, а Галя всё махала и махала нам рукой из окошка.

– Какие планы на вечер? – уточнил Лисовский, пока я всхлипывала, шмыгала носом и всячески страдала.

Всё, считай, лето закончилось. Через неделю я и сама уеду отсюда.

– Отработать смену и уснуть прямо за барной стойкой.

Он цокнул.

– Начало зажигательное, а потом?

– А потом – утро. Что за вопросы вообще?

Егор нащупал мою ладонь и, переплетя пальцы, произнес очень важно, почти драматично:

– Такой план меня не устраивает. Предлагаю после смены встретить рассвет в каком-нибудь необычном месте.

– В кровати? – скептически.

Не, ну честное слово. Какой рассвет может быть после многочасовой беготни с подносами? Сам же знает, что в такие минуты хочется шибануться лбом о стену и застыть на несколько часов в анабиозе.

– В кровати – звучит интересно, – промурлыкал Егор, вгоняя меня в состояние паники. – Я даже готов переиграть свои планы ради такого дела.

В голове забилась лихорадочная мысль: «Эй! Я имела в виду совсем другое!»

В принципе, откуда мне знать, что конкретно подразумевал Лисовский, но губы его изогнулись в настолько лукавой ухмылке, что Чеширский кот по сравнению с ним померк, поблек и растворился.

Определенно, он подразумевал какую-то гадость.

Я на всякий случай нахмурилась, но Егор только рассмеялся.

– Уговорила, кровать перенесем на другое время суток. Короче говоря, договорились. После смены мы идем встречать рассвет. Готовься.

Спорить с этим неугомонным человеком было попросту невозможно.

… Я выползла из бара в состоянии вареного баклажана – представляете, какая гадость? – с одной только мыслью: удавиться. Скорее. Желательно прямо сейчас. Ещё и погода отвратительная, за ночь не распогодилось. Наоборот, ветрище поднялся лютый. Холодно. Зябко.

Я сделала шаг к пешеходному переходу, когда путь преградила до боли знакомая машина.

– Подвезти, красотка? – улыбнулся Лисовский, опустив стекло.

– Нет, – быстренько отказалась я, но взгляд Егора выражал: села в авто и не возмущаешься. – Что, едем встречать рассвет?

Обреченно так, без надежды на помилование.

Водитель-экзекутор радостно кивнул и газанул по ещё не утренним, но уже не ночным, сонным улочкам Москвы. Редкие автомобили передвигались ленивыми гусеницами, никуда не спеша. Предрассветное время самое нерасторопное, медленное. Оно тянется и всё никак не может перерасти в полноценное утро.

Разумеется, я задрыхла, да так сладко, что проснулась лишь тогда, когда ударилась головой в стекло.

– Всё нормально? – удивился Егор.

– Угу, – буркнула я, потирая ушибленный лоб. – Не мешай спать.

– Вообще-то мы уже приехали. Выходить необязательно, а вот глаза лучше открыть.

Нехотя разлепила веки.

Что это за место? Откуда оно взялось в Москве? Абсолютно сказочный, будто нарисованный склон, с которого открывался вид на краснеющую полосу горизонта. Словно пожираемая огнем, она медленно алела, взрезая черноту.

Ощущение чего-то нереального затопило меня с головой. Где-то по бокам полыхали огни города, светили фонари, искрили фары. А здесь – пустота. Черная, глубокая. И линия алого света, пока ещё тонкая, но с каждым ударом сердца становящаяся всё шире.

Даже спать перехотелось.

В очередной раз я убедилась, что Егор – романтик, чего даже не скрывает.

Да и целуется он замечательно. Так великолепно, что невозможно оторваться. Губы его податливые, но твердые, а касания одновременно нерешительные и требовательные. Он умеет смотреть так, что меж лопатками сводит. Что сердце замирает в груди, и подкашиваются коленки.

Мы встречались всего несколько дней, половину из которых не виделись. Я зависала с Галей, которая перед отъездом скупила половину сувениров Москвы.

Тем тяжелее осознавать: скоро всё кончится. Я уеду, он останется. Никаких «или» не предусмотрено по умолчанию.

– Переезжай ко мне, – вдруг произнес Лисовский, когда я окончательно разомлела под его натиском. – Я не буду покушаться на твою честь, клянусь.

Кажется, что-то похожее от Егора я уже слышала. В тот раз он даже сдержал слово, и моему достоинству не угрожало ничего, кроме экономки-Илоны поутру.

Впрочем, кое-что изменилось. Появилось жуткое, пугающее до дрожи слово. «Переезжай». Гнетущее какое-то. Это же невероятно серьезно. Разве так можно сказать малознакомой девушке?

Да и что нам делать с ним вдвоем? Я имею в виду, денно и нощно, без возможности на личное пространство. Это же для взрослых, скучных людей. Совместная жизнь, общий бюджет, обеды в контейнерах. Жуть какая-то.

Всю неделю провести вместе? А если мы передеремся? А если пошлем друг друга к черту?

Разве Егор из тех, кто готов к серьезным отношениям на семь дней?

Лисовский посматривал на меня с плохо скрываемым нетерпением, а я металась, не зная, что ответить.

– Я могу отказаться? – не спросила, а пискнула.

Судя по наморщенному лбу, он глубоко удивился. Мне вообще зачастую казалось, что я ломала что-то в логичной вселенной Егора, поэтому он и не бросал меня. Пытался угадать ход мыслей, но каждый раз обламывался о мою нелогичность.

Что поделать, но я не хотела неделю жить вместе, чтобы потом надолго – или навсегда – расстаться.

– Почему отказаться?

– Не хочу тебя напрягать, – пожала плечами. – Я и так вечно напрягаю. С квартирой вот с этой. С работой. Давай встречаться, но сразу же съехаться… потом труднее будет разойтись.

– Ладно, не переезжай, – сказал как отрезал. – Но это утро мы можем провести вместе?

Помедлив, я кивнула.

– Можем.

* * *

Утро затянулось и плавно перетекло в совместный день. Мы с Егором вновь катались по необычным местам, исследовали одному ему известные улочки. Я дремала в машине урывками, только бы не пропустить чего-то важного. Лисовский так живо рассказывал о какой-нибудь ерунде – невозможно не слушать, открыв рот.

Когда он довез меня до квартиры, мне хотелось плюнуть и сказать:

– Давай все-таки съедемся. Хотя бы на эти несколько дней. Мне будет