- Не нравится мне все это.

- Что именно? - Шестерня по-прежнему не отрывал взгляда от огней, что за время спуска заметно приблизились, и словно бы увеличились числом.

- Почему эти подземники не сказали ни слова? Ведь не просто так стоят. Почему пропустили? Откуда взялись здесь? Ведь их вотчина намного восточнее.

- Я тоже совсем не здесь родился. - Шестерня пожал плечами. - Но, видишь как получилось. А что молчат - так племя их такое, бессловесное.

Зубило сдвинул брови, сказал упрямо:

- Допустим. Но почему пропустили? При оружии, без заплечных мешков, что значит - не охотники. К тому же стоят, не двигаются.

- Охраняют? - предположил Бегунец осторожно.

- То-то и оно, - Зубило кивнул, - что охраняют. Так почему пропустили?

Шестерня взъерошил бороду, сказал в раздумье:

- Ты же не знаешь, что именно они охраняют, и от кого.

- С какой бы ни охраняли, - Зубило вскинулся. - Должны остановить. Обязаны!

- Охранять можно вход, а можно и выход. Ты уверен, что все понял правильно?

Шестерня так и не повысил голос, но от его слов повеяло такой жутью, что парни ощутили, как на загривках встопорщиваются волосы. С трудом удерживая пренебрежительное выражение лица, Зубило поинтересовался, стараясь, чтобы голос звучал отстраненно:

- По-твоему нас не выпустят?

- Может уйти сейчас, пока не поздно? - побледнев, пропищал Бегунец в панике.

- А разве еще не поздно? - Шестерня насмешливо изогнул бровь. Окинув взглядом спутников, впавших в полуобморочное состояние, произнес ободряюще: - Не забивайте себе головы, ребята. Как соберемся уходить - уйдем. Но ведь мы пока не собираемся.

Вильнув последний раз, тропа выпрямилась. Закончился и спуск. Не смотря на озабоченность разговором, парни вздохнули с облегченьем. Двигаться, с риском свернуть шею на очередном повороте, надоело, и ровная, почти без уклона, поверхность воспринималась, как благодать Прародителя. Если бы не рассыпанные тут и там крутобокие булыжники, при невнимательном шаге злорадно бьющие по ногам, было бы и вовсе хорошо.

Первый огонек появился неожиданно, еще мгновенье назад вокруг властвовала тьма, и вот уже совсем рядом, выпрыгнув из-за здоровенного валуна, переливается желтоватое пламя, заточенное в полупрозрачную сферу, установленную на корявой треноге. Защищаясь от света, парни вскинули руки к глазам, а когда проморгались, застыли в изумлении. Вокруг треноги расселись пещерники, волосы всклокочены, одежда потрепана и грязна. Лица одинаково измучены и покрыты толстым слоем пыли. То один, то другой вскидывает глаза на прибывших, оглядывает мельком, но тут же теряет интерес, вновь роняет.

Шестерня присел рядом, о чем-то негромко говорит с ближайшим мужиком. Голосов не различить, видно лишь как жестикулирует мастер. Наконец мужик махнул рукой, указывая куда-то в сторону рассыпанных впереди огней, Шестерня кивнул, поднялся. Вернувшись быстрым шагом, бросил:

- Двигаемся дальше.

Парни засеменили следом, вывернув шеи и глядя назад, пока сгрудившиеся у огня фигуры не растворились в тьме.

- Кто это? - прошептал Бегунец чуть слышно. - Что они делают?

- Мастеровые, - ответил Шестерня сдержанно. - Отдыхают.

Уловив в голосе мастера непривычные нотки, Зубило произнес:

- Что-то не шибко они веселые, эти мастеровые.

- Не лучшее положение для веселья, - ответил Шестерня лаконично.

- А какое у них положение? - поинтересовался Бегунец. Не дождавшись ответа, повторил: - Что за положение такое?

- Не хорошее у них положение, - произнес Шестерня отстраненно, - удручающее. Но мы постараемся избежать...

Чего именно собирался избежать мастер, спутники так и не услышали, потому что из тьмы вдруг вынырнули четверо вершинников. Зубило уже открыл рот для вопроса, но перед глазами угрожающе блеснул кончик копья, и он прикусил язык. Зато Шестерня совершенно неожиданно всплеснул руками, произнес раздраженно:

- Наконец-то спохватились. Я уж собирался уйти. Ведите к управляющему, да поживее. Мое время дорого стоит.

Один из подземников, высокий плечистый воин, прищурился, сказал растягивая слова:

- К управляющему? Здесь нет никакого управляющего.

Копья разом выдвинулись вперед, уперлись в бока, так что Бегунец испуганно ойкнул, а Зубило с ненавистью скрипнул зубами. Не меняя выражения лица, Шестерня брезгливо отвел от груди острие, взглянув собеседнику в глаза, отчеканил:

- Меня не интересует ваша внутренняя иерархия. Я пришел заниматься делом. Насколько можно назвать делом это все, - он картинно повел рукой вокруг, отчего воины мгновенно напряглись, а кончик копья тут же вернулся, уткнувшись прямо в подбородок. Подчеркнуто не обращая внимания на приставленное к шее оружие, продолжил едко: - Говорили, что затеявшие это грандиозное строительство дорожат временем, но... похоже, слухи несколько преувеличены. Если не сказать лживы. Работа, что я наблюдаю вокруг, займет еще очень и очень много времени, если вообще когда-нибудь будет закончена.

Лицо воина приняло озадаченное выражение. Он несколько мгновений наблюдал, как Шестерня с подчеркнутым интересом рассматривает камни под ногами, замедленно произнес:

- Ладно, пойдем. Но упаси тебя демоны тронуть оружие. Тебя и твоих спутников.

Шестерня пожал плечами, фыркнул:

- За оружие держаться - дело ваше. Мое дело - молот да мастерок.

Воин не ответил, сделав знак остальным, развернулся, зашагал вперед. Тотчас двинулся и Шестерня. Опешив от происходящего, парни замялись, но суровые взгляды воинов не располагали к промедлению, и вскоре они уже шли рядом с мастером, то и дело бросая умоляющие взгляды, в страстном желании получить хотя бы малейший намек, чтобы понять - что нужно делать. Однако, Шестерня внимания на спутников не обращал, поглядывал вокруг, бросал взгляды то в одну, то в другую сторону, поворачивая голову с явной ленцой, однако мелькающие в глазах искры и едва заметная дрожь в руках, свидетельство неподдельного интереса, много бы сказали внимательному взгляду.

Помощники еще некоторое время смотрели на мастера, но вскоре отвлеклись, сами завертели головами, и, если бы не идущие вровень суровые подземники, давно бы остановились, пораженные открывшимся зрелищем. Повсюду, куда ни кинь взгляд, сияют горстки блистающей пыли, где заключенные в сферу, где и вовсе наспех насыпанные в углублениях в камне, сияют, проедая плоть тьмы сверкающими лакунами. У границ света ворочаются размытые тени, то пропадая, то выходя на свет, ненадолго обращаются в пещерников, но тут же колеблются, плывут, так что уже и не разобрать, действительно ли во мраке копошатся соплеменники, или это жуткие сумрачные демоны, поднявшиеся из глубин привлеченные светом.

Привычной тишины как не бывало. Отовсюду доносятся звуки: гулкие тяжелые удары, дробный шорох, скрежет и скрип. Если вслушаться, можно различить и отголоски слов, тихих, едва различимых за прочими