Кирьян! Больше некому. Жиганские штучки.

Приехав в отдел, Сарычев велел привести красноармейцев. Через несколько минут их доставили в сопровождении охраны. На лицах следы потасовки — ссадины и кровоподтеки. Под глазом у конопатого здоровенный синяк. По избитым лицам было видно, что добровольно следовать в каземат они не желали и охране пришлось подыскать серьезные аргументы, чтобы убедить их в своей правоте.

Марк Рубцов, сопровождавший красноармейцев, смотрел на них недоверчиво и с затаенной злобой. Правая рука лежала на кобуре пистолета. Верилось, что он применит оружие при первой же угрозе.

Заложив руки за спину, Сарычев внимательно рассмотрел каждого из солдат. Обыкновенные деревенские увальни. Таких облапошить — раз плюнуть! Вот так и достается городская наука — через битье. Им придется набить еще немало шишек, чтобы понять: город — это не деревенская завалинка.

Посмотрев на Марка, Сарычев распорядился:

— Развяжи им руки!

— Товарищ Сарычев, — запротестовал было чекист, — они же сейчас такого наворочают!

— Ничего, развязывай, — нетерпеливо поторопил его Игнат. — Вижу, что ребята они хорошие, неприятностей не будет.

— Я предупредил, — неодобрительно высказался Рубцов, освобождая запястья конопатого от крепких пут.

Когда руки последнего из задержанных были развязаны, Сарычев сказал, кивнув на стулья:

— Присаживайтесь, братцы.

Парни, шумно двигая стульями, расселись.

— Так что там у вас произошло?

— Нам товарищ Сарычев велел доставить одного контрика в районный отдел, а нас, вместо того чтобы поблагодарить, по роже стали бить, — возмущенно проговорил конопатый. — Ну разве это справедливо?

— Хм… Я хочу вам сказать, что я и есть тот самый товарищ Сарычев.

Красноармейцы удивленно переглянулись.

— А кто же тогда тот человек?

— Вот это я бы и хотел у вас выяснить. Он вам свои документы показал?

— Показал.

— Как же он выглядел?

— В кожаной куртке был, — почесал в затылке конопатый. — Ростом малость повыше вас. Чуток помоложе. Волосы у него русые.

— Вот этот? — протянул Игнат фотографию.

Взяв снимок в руки, веснушчатый удивленно воскликнул, посмотрев на Сарычева:

— Он самый! Так вы его уже поймали?

Сарычев вытянул фотографию из его пальцев, положил ее в папку.

— Ловим. Это Кирьян Курахин, кличка Фартовый. Слыхали о таком?

— Приходилось, — обескураженно ответил конопатый.

— Между прочим, он у вас в руках был. Что вы, чекиста от обыкновенного жигана, что ли, не могли отличить?

— Не был он похож на жигана, — удрученно выдохнул красноармеец. — Слова правильные говорил. Держался очень уверенно.

— Второго запомнили?

— Вроде бы.

— Описать сумеете?

— Можно попробовать, — неуверенно сказал конопатый. — Нос у него кривоват. Наверное, в драке перебит. Глаза такие узкие.

— Это уже кое-что. Еще что-нибудь приметное было?

Красноармейцы дружно наморщили лбы.

— Он как-то губы кривил, когда разговаривал, — припомнил красноармеец.

— Точно! — приободрился конопатый. — Вот так он делал, — показал он, скривив губы в ехидной ухмылке.

— Об этом же типе и на станции говорили, — припомнил Рубцов.

— Это Егор Копыто. Именно он отбил с бандой жиганов у конвоя Кирьяна. А вы не обратили внимания на его кисти?

— Вспомнил! — радостно воскликнул конопатый. — У него на пальцах правой руки не было ногтей.

— Егор Копыто, — согласившись, кивнул Рубцов. — Отсюда у него и прозвище такое.

— Кажется, картина проясняется. Больше никого не было?

Конопатый отрицательно покачал головой. Вид у него был потерянный. Он без конца оборачивался на приятелей, надеясь найти в их лице поддержку. Но, судя по их унылым физиономиям, каждый был сам за себя.

— Никого. Одурачили они нас, товарищ Сарычев. Да если бы мы знали, так неужели бы послушали. Э-эх! — в отчаянии рубанул конопатой рукой.

— Ну что с вами делать-то? — Вздохнув, Игнат добавил: — Ладно, идите на службу. Хорошо, что хоть в живых остались. Объясню я вашему командованию, что к чему.

— Спасибо.

— Если понадобитесь, вызовем!

Парни дружно поднялись. На лицах явное облегчение. Они сконфуженно двинулись к двери, беспокойно теребя в руках фуражки.

— Вот что, — сказал Сарычев Рубцову, когда красноармейцы вышли. — Ты был в этой аптеке?

— Нет.

— Поехали туда! И захватим этого горе-аптекаря, пусть посмотрит, что у него пропало.

Машина уже стояла во дворе — черный «Мерседес-Бенц». Автомобиль когда-то числился в императорском гараже. Поговаривали, что царь любил разъезжать по окрестностям Петербурга именно в этом автомобиле.

Водителем у Игната был молодой парень, приехавший в Москву откуда-то из Смоленской губернии. В башке одно баловство и мусор. Но машину любил и в моторах разбирался, за что его и держали.

Утренние улицы были пустынны. Город еще не пробудился от сна. Через каких-нибудь полчаса он оживет, наполнится шумом и толпами людей. А сейчас благодать.

Дверь аптеки оказалась открытой, и Сарычев вошел в помещение.

Приторно-горьковатый запах лекарств проник в носоглотку, заставив невольно поморщиться. Под ногами хрустели стекла, на полу валялись разбитые колбы, банки. Содержимое склянок смешивалось, приобретая замысловатые цвета. Битое стекло устилало пол, злобно хрустело под подошвами.

— Как ты думаешь, они нашли то, что искали? — спросил Рубцов.

— Судя по тому, что здесь творится, они рыскали обстоятельно. Скорее всего нашли, Кирьян умеет искать.

— Боже ты мой! — услышали за спиной чекисты. — И это моя аптека?!

Обернувшись, Сарычев увидел пожилого невысокого мужчину с густой седой шевелюрой. Трагически воздев руки, тот скорбно вздыхал.

— Вы и есть хозяин аптеки?

— Это отец мой был хозяин аптеки, — сокрушенно ответил аптекарь. — А я кто? Всего лишь недоразумение! Разве бы мой покойный папа допустил, чтобы с его аптекой произошло такое? Подобное могло произойти только у его нерадивого сына. Боже мой, что случилось с делом моего батюшки! Если бы он увидел все это, так выпорол бы меня розгами.

Чем больше он осматривался вокруг, тем сильнее сокрушался.

— И они называли меня «контриком»?! Человека, который всю жизнь оберегал здоровье людей? «Контрики» — это они, те, что натворили здесь такое.