— Господи! — ахнула Мария, закатив глаза. — С кем же я связалась! Ну хорошо, ты не любишь театр, а может, тогда сходим в цирк? Там забавные представления, медведи танцуют…

— Не нравится мне, когда животные в цепях, — поморщился Кирьян. — Поэтому я и в цирк не хожу.

— Знаешь, Матвей, мы с тобой все ходим по каким-то темным переулкам, как будто бы прячемся от кого-то. А ты не боишься, что нас могут просто ограбить какие-нибудь жиганы?

Кирьян насилу удержался от смеха и был рад тому, что в комнате было темно, иначе ему пришлось бы искать объяснение столь неожиданному веселью.

— Ну ты же работаешь в Чека. Это тебя должны бояться, ты носишь «наган», так что как-нибудь отобьемся! — уверил Кирьян.

— Что ты такое говоришь! Я всего лишь слабая женщина, которая сама нуждается в защите. Если бы ты знал, как трудно работать бабе среди мужиков.

— Тем более такой красивой.

— И это тоже, кстати… Вот например, сейчас меня добивается мой начальник. Я тебе, кажется, о нем рассказывала.

— Что-то не припомню, — как можно равнодушнее отвечал Фартовый. — Как же его зовут?

Кирьян весь превратился в слух, даже повернулся в ее сторону, опасаясь пропустить малейшее словечко.

— Его зовут Игнат Сарычев. Когда-то у меня был с ним роман… Но очень непродолжительный. Это было в Петрограде… Тебе это интересно?

— И ты еще спрашиваешь? Меня интересует каждая мелочь твоей жизни.

Мария вздохнула:

— В то время он находился в моем подчинении.

— Наверняка ему это было неприятно.

— Возможно… Но дело даже не в этом. Сейчас я его заместитель.

— А ты не можешь уйти от него?

Мария накинула одеяло на голые ноги.

— Не могу. Так было решено в ЦК. О моем назначении лично хлопотал Дзержинский.

— А сама что ты думаешь?

— Ну не моя это работа! Среди мужиков я становлюсь грубой, несдержанной. Эта среда портит меня. Порой я даже не пойму, кого берут на службу в милицию! При царе он был известный налетчик, а сейчас представляет власть! А говорит, что сидел за политику и деньги добывал на революционные нужды! Но если раньше он воровал и грабил втихаря, то сейчас делает это совершенно открыто, но уже от имени советской власти.

— Да, таких хватает, — неопределенно протянул Кирьян.

— Ты даже не представляешь, что сейчас делается! — гневно воскликнула Мария. — У меня сложилось такое впечатление, что все мужское население ринулось служить в Чека и в милицию, чтобы получить от этого какую-то свою выгоду. Едва ли не каждый месяц мы пачками увольняем недобросовестных работников — и все без толку! Ты чего молчишь? Ты ничего не хочешь мне сказать?

У противоположной стены стояли напольные часы с боем. Редкая искусная работа, выполненная из двадцати пород дерева. Такое наследство досталось Марии от прежнего хозяина. Помнится, года два назад при налете в Сивцевом Вражке Кирьян с подельником зашли в квартиру, где стояли точно такие же часы. Почему-то они не работали. Тогда Копыто первый обратил внимание на эту странность — вещь дорогая, а не работает. Открыли дверцу, потянули за цепочку, а нижний шкафчик возьми да и выдвинись. А в нем оказалась металлическая коробка, до самого верха заполненная золотыми червонцами.

При взгляде на эти часы Кирьяну всякий раз хотелось посмотреть их начинку, а может, и эти «ходики» тоже богаты на драгоценные металлы? Но его сдерживало присутствие комиссарши. Он с улыбкой подумал о том, что когда-нибудь для него это не станет большим препятствием, но сейчас следует обождать.

Часы мелодично пробили три раза. Пора делом заниматься, не лежать же с бабой до самого рассвета.

Кирьян поднялся, взял со стула рубашку.

— Идти мне надо.

— Куда? — испуганно спросила женщина.

— Знаешь ли… Я тебе не сказал… тут мне кузен попросил помочь… Дела там всякие… Надо через весь город идти.

Кирьян говорил проникновенно, в какой-то момент он даже сам поверил тому, что в три часа ночи готов идти через весь город, для того чтобы с самого утра помочь своему кузену.

— А утром пойти нельзя?

— Пораньше приду, побыстрее сделаю, скорее освобожусь.

— Может, все-таки останешься? — предприняла последнюю попытку Мария. — Сейчас по городу ходить небезопасно.

Кирьян внимательно посмотрел на Марию. А может, она действительно его любит?

— Я это понимаю, но все равно — надо идти.

Кирьян оделся.

— Дай мне слово, что ты поедешь на извозчике, — неожиданно потребовала Мария.

— Я так и сделаю, — пообещал Кирьян.

— Когда мне ждать тебя?

Кирьян не любил, когда женщины задают подобный вопрос. Он предпочитал не связывать себя обещаниями.

— Как сложится… Но обещаю быть у тебя, как только освобожусь.

— Хорошо… Закрой как следует дверь.

Кирьян посмотрел на часы. Двадцать минут четвертого. И все-таки нужно будет как-нибудь заняться этими «ходиками». Наверняка они содержат кое-какие тайны.

Захлопнув дверь, Кирьян вышел во двор и через темный проходной двор прошел на соседнюю улицу. В густой тени пятиэтажного дома пролетка была едва различима.

— Гурьян! — окликнул возницу Фартовый. — Ты тут часом не уснул?

— Едва не сморило. Крепился! Уснешь, а тебя кто-нибудь по темечку жахнет. Что так долго?

— У барышни я был, а такие дела за пять минут не сделаешь.

— Оно и верно, особенно когда баба шибко горячо обнимает. А только я уже волноваться начал. Думал, как бы не пришили ненароком, времена-то нынче неспокойные. Вот давеча, на прошлой неделе, пятеро уркачей троих жиганов в трактире на Ямской порезали. Хрен их поймет, чего они там не поделили!

— Ты, Гурьян, не переживай, — весело вскочил в пролетку Кирьян. — Поживу еще! Трогай на Моховую!

— А что там?

— Все-то тебе скажи, — усмехнулся Кирьян.

* * *

Кирьян выглянул из пролетки. Поначалу он подумал, что нарвался на засаду, — на углу, где должна была состояться встреча, нетерпеливой походкой расхаживал мужчина в кожаной тужурке и фуражке.

Внутри все обмерло — засада!

Но в этот момент мужчина обернулся, и Кирьян узнал в нем Егора Копыто.

Тьфу ты, черт бы его побрал!

Широко улыбнувшись, Егор подошел к пролетке.

— Ждать заставляешь. Люди поважнее приходят попозднее? — уколол жиган.

— Зараза тебя подери, — беззлобно выругался Кирьян. — Я ведь, глядя на тебя, думал, что меня чекисты пасут.