Глава 14. Наун

Наун распахнул окно. Холодный ветер поздней осени ворвался в комнату, срывая шелковое покрывало с постели и тревожа дрожащий огонь в напольной лампе.

Сегодняшняя ночь выдалась какой-то особенной. То ли потому, что небо искрилось необычайно яркими звездами, то ли оттого, что впервые за много дней сердце успокоилось.

Тами…

Он перекатывал на языке ее нежное имя, вспоминая удивление в широко распахнутых глазах, когда она увидела своего избранника. С того дня Наун искренне поверил, что судьба, послав эту замечательную девушку, наконец-то улыбнулась ему после того, как жестоко отняла Кымлан. Он не чувствовал в сердце той всепоглощающей любви, которая жила в его душе раньше. Но боль от потери вытеснила девушка, ставшая ему по-настоящему близкой. Тами удалось исцелить его израненное сердце, и Наун был почти готов отпустить прошлое, чтобы двигаться дальше, не оглядываясь.

Наун улыбался и с удовольствием вдыхал прохладный осенний воздух. Порыв ветра принес на деревянный подоконник засохший лист красного клена. Наун поднес его к глазам, глядя сквозь красные прожилки на трепетавшее пламя лампы. Тихо ухмыльнувшись детскому поведению, он положил лист на стол и услышал торопливые шаги за дверью.

– Братец, ты еще не спишь? – тихим голоском позвала Ансоль.

Наун открыл дверь.

– Входи.

Подав слугам знак, чтобы принесли травяной чай и сладости, он предложил сестре сесть за стол.

Обычно спокойная и мягкая Ансоль была сама не своя. Она кусала губы, бегала взглядом по комнате, теребила ярко-красную скатерть. Наун давно не видел ее такой обеспокоенной, знал, что обычно сестра не паникует по пустякам.

– Сестрица, – он сжал ее тонкие пальчики, – что случилось?

– Наун, я тут узнала… Не понимаю, почему раньше не поинтересовалась. Как могла пустить все на самотек… Но ты так равнодушно отнесся к женитьбе, что я не уделяла внимание претенденткам… этим занималась матушка и… – сбивчиво говорила Ансоль. Она нервничала, чем не на шутку встревожила Науна.

– Святые небеса, скажи толком, что происходит? – Не выдержав, он повысил голос, глядя на сестру едва ли не со страхом в глазах.

– Девушка, которую ты выбрал… Тами… Она младшая сестра министра Ёна Чанмуна, – выдохнула Ансоль. Ее красивое личико исказилось в болезненной гримасе. – Я только узнала о этом от главной придворной дамы.

До Науна не сразу дошел смысл ее слов. Он продолжал сжимать руку сестры, глядя в ее распахнутые глаза.

– Сестра министра Ёна? – повторил он, еще не понимая, чем эта новость так ужаснула сестру. Однако где-то внутри него раздался тревожный сигнал, оповещающий об опасности.

– Ну же, Наун, очнись и подумай! – воскликнула Ансоль. Откинув за спину длинную прядь волос, она резко поднялась со стула и начала вышагивать по комнате, напряженно уставившись перед собой. – Ваши якобы случайные встречи с девушкой, подозрительно похожей на Кымлан, поединок в стрельбе, задушевные разговоры… Все не случайно! Министр Ён это подстроил! Подослал свою сестру, чтобы вплотную подобраться к тебе!

– Нет-нет, подожди, – перебил ее Наун.

Аргументы сестры казались ему нелепыми и неубедительными. Он не мог, не хотел верить в то, что Тами – его друг, человек, который буквально вытащил его из беспросветного горя, – на самом деле просто использовала его в интересах брата.

– С чего такие выводы? Почему ты не можешь допустить, что это просто совпадение? Ты всегда была доброй и чуткой, всегда думала о людях лучше, чем они есть на самом деле. Почему же сейчас пытаешься очернить единственного человека, которому я наконец-то доверился?

В глазах Ансоль сверкнули слезы. Она протянула к нему руки и сделала несколько шагов навстречу, но Наун отвернулся. Он не хотел видеть человека, так варварски разрушившего его надежду на будущее. И хотя он понимал, что сестра ни в чем не виновата, смотреть на нее было невыносимо больно.

– Братец, я не хочу никого обвинять напрасно, но подумай сам. Все это слишком подозрительно! Почему ни Тами, ни Чанмун не рассказали тебе об отборе? – Ансоль ласково тронула его за плечо, пытаясь заглянуть ему в лицо. – Я всего лишь хочу тебя предостеречь! Министр Ён давно не вызывает доверия. А если он подослал к тебе свою сестру, то…

– Претенденткам запрещено рассказывать об отборе посторонним, ты же знаешь правила. – Наун сердито развернулся к сестре, не зная, почему оправдывает Чанмуна и Тами. Он всеми силами гнал от себя мысли о возможном обмане. Предательстве близких людей, которых он впустил в сердце. Этого он не мог выдержать.

– Но ты ведь представился Ёном Чанмуном, почему же она ничего не сказала? – осторожно спросила Ансоль, увидев, в какое отчаяние ввергла брата эта новость.

– Потому что… потому что… – Наун лихорадочно искал объяснения, но не находил. Он залпом выпил уже остывший чай и швырнул пиалу об стену.

Ансоль испуганно сжалась, глядя на разлетевшиеся осколки фарфора.

– Братец… – прошептала она, прижав ладошки к губам. Ее большие глаза наполнились неподдельным состраданием.

Наун провел рукой по лицу и тяжело вздохнул. Устремив отсутствующий взгляд в окно, где только что любовался прекрасной ночью, он сказал:

– Не отнимай у меня последний шанс стать счастливым. Мне нужно хоть кому-то верить.

После ухода расстроенной сестры Наун долго не мог уснуть. Тихая ночь уже не казалась предвестником счастливых перемен. Она давила черной пустотой, тревожила и заставляла раз за разом прокручивать в голове слова Ансоль. Откинувшись на шелковые подушки, он смотрел в потолок и переосмысливал события последних недель. Анализировал встречи с Тами и вспоминал все их разговоры. Теперь каждое ее слово казалось ложью. Искусной, изощренной и циничной ложью.

Зная, как Наун тоскует по Кымлан, министр Ён намеренно нарядил Тами в мужскую одежду, чтобы сыграть на его чувствах. А Тами умело втерлась к нему в доверие, манипулировала, хитрила и недоговаривала, чтобы вызвать интерес убитого горем принца и заставить его сделать выбор в ее пользу.

Он вспомнил удивленно распахнутые глаза на финальном испытании, когда отдернул прозрачную штору, и ударил кулаком по мягкой постели, зарычав от бессильной злобы. Как он мог так попасться? Как мог так слепо довериться совершенно незнакомому человеку? В те мрачные для него времена, когда отчаяние выжигало душу дотла, ему надо было на кого-то опереться. И он готов был поверить каждому. Любому, кто хоть немного облегчал его страдания.

Чанмун! Мерзкий, подлый интриган! Но зачем ему это? Почему он так стремился породниться с обычным принцем, у которого нет даже власти?

Наун слушал, как во дворе сменяется караул, как тихо переговариваются стражники, и вдруг понял замысел