Но начнем по порядку.

Королевство Русь было именно королевством, так как дипломатическим путем Иоанн сумел добиться признания от Папы Римского прав своего отца на наследование этого титула от потомков Даниила Галицкого[1]. Польша оказалась не в восторге, но ряд военных поражений заставили ее смириться. И уступить не только этот титул, но и владение Смоленским, Торопецким да Полоцким княжествами[2], а также суверенитетом над Ливонией.

Причем Русь стала королевством, получившим международное признание на самом высоком уровне — в Риме у Святого Престола. В те годы это было намного большим, чем в XXI веке закрепить свое положение в ООН. Вот вокруг этого нового статуса Иоанн и собирал земли Северо-Востока старой Руси Рюриковичей. А потом и реформировал, как мог.

Вся Русь делилась на три части: на реформированные владения королевского домена, на не реформированные владения и на феодальные земли. В последних Иоанн навел маломальский порядок и ввел новую систему стройных титулов. Хотят жить в феодализме? Пожалуйста. Тем более, что сразу все он охватить не мог. И самым крупным из таких сугубо феодальных образований было Боспорское герцогство, занимавшее весь Крым. Хотя подобных островков поменьше тоже хватало, разбросанных, впрочем, больше по окраинам державы.

Этих ребят Иоанн не трогал, давая жить тихо и спокойно, варясь в своем соку. А вот домен свой королевский потихоньку реформировал, развивал и реорганизовывал. Сначала столичную провинцию, а далее и соседние, добравшись к концу 1481 года к Смоленску, Туле, Твери, Рязани, Полоцку, Ливонии и Поволжью[3]. Строгая упорядоченная административная структура, передовое травополье, обрабатываемое колхозами[4], конные станции[5], фермы всякие и прочее. А главное — дороги. Провинция не считалась реорганизованной, если в ней не были проложены ходя бы основные королевские дороги, подходящие для того, чтобы в любую погоду по ним могли двигаться войскам.

Каганат Великого травяного моря имел в своем составе три ханства: Белое, Синее и Черное. Они были сформированы на базе Большой орды, Ногайской орды и Сибирского ханства соответственно. Земли же Казанского и Астраханского ханств оказались частью заняты королевским доменом Руси, частью отошли вышеупомянутым ханствам.

Получалась знатная солянка вполне обычного средневекового толка. Разные законы. Разные порядки. Разные линии и характер подчинения. Исключительным правом на всей территории пользовались только адепты, как личные вассалы Государя. Ну и таможенные вопросы более-менее оказались урегулированы, так как от транзитной торговли все эта химера государства получала серьезные доходы. Из-за чего купцов никто старался не «кошмарить» и палки в колеса им не вставлять…

А ведь над всей этой «красотой» нависал еще и титул Василевса Империи римлян. Титул, которым просто так не пренебречь…

Вот для того, чтобы навести порядок в этом хаосе Иоанн и собрал Земский собор, то есть, собрание территориальных представителей. Дополненные сословными делегатами, так как военные, купцы и духовенство имели огромное влияние в государстве.

Для начала требовалось утвердить главный закон этой двуединой державы — конституцию. В котором описать устройство государства — Империи, в составе которой находились королевство и каганат в вассальном положении и достаточно широкой автономностью.

Также Иоанн планировал четко и однозначно прописал порядок наследования и прочие общие, ключевые понятия. Ну и судебник. Куда уж без этого? Не говоря уже о религии, которая должна была стать и стала камнем преткновения. Ведь в державе Иоанна переплетались интересы православных, католиков, мусульман, тенгрианцев и прочих. Да-да, он пригласил на Земский собор даже духовных лидеров язычников, каковых на описанной территории в XV веке еще хватало. И степных тенгриан, и славянских волхвов, и иных. Это ведь были его подданные и требовалось каким-то образом урегулировать конфликт интересов и обозначить правила игры. Да так, чтобы постараться избежать потенциальной Гражданской войны и прочих неприятных тенденций. Понятное дело, что сам Иоанн вынужденно держался православия. Но не рьяно, ведя этот Собор максимально осторожно. И стараясь вывести из подполья язычников, пусть и на уязвимых позициях. Это было всяко лучше, чем держать их вне закона.

Однако шел пятый день… и ругани не было видно конца края. Все происходило как в той басне, где лебедь раком щуку… или как-то так. И Иоанн, смотря на все это, и на полном серьезе подумывал о том, что массовые расстрелы — не такое уж и плохое решение…

—Демократия…— тихо прошептал Иоанн, прикрыв глаза.

Гул из-за двери звучал словно рокот какого-то мощного двигателя или древнего чудовища, что мирно храпит в своей пещере. Из-за чего создавалась эффект какой-то фантасмагории происходящего.

—Что пап, достали они тебя?— спросила Софья, что сидела, свесив ножки на доске строительных лесов, опутывающих всю ближайшую стену дворца.

—Просто душно,— попытался оправдаться Иоанн, застигнутый ей врасплох. В помещении ведь не должно было быть никого.

—Пап,— произнес Владимир, выглянувший с более высокого яруса лесов,— мы все видели. У тебя было такое лицо…

—Ты и его теперь с собой таскаешь?— удивился наш герой.

—Ну а что? Ты сам говоришь, чтобы мы учились друг у друга. Я ему показываю, как за людьми подглядывать.

—Хорошо…— как-то неуверенно пробурчал Иоанн сам не веря своим ушам.— А ну как слезайте.

—А ты нас наказывать не будешь?— подозрительно прищурившись, поинтересовалась дочь.

—А даже если буду? Вам все равно из этого помещения девать некуда.

—О нет, папуля…— расплылась она в улыбке.

После чего словно ловкая обезьянка полезла по лесам, стремясь как можно скорее добраться самого верха. Владимир же полез за ней. НАМНОГО менее ловко.

—Экая ты макака!— аж присвистнул наш герой, взгляд которого оказался всецело прикован к сыну. Тот ведь явно был непривычен к таким испытаниям. Да и слишком юн. Однако он пыхтел и лез. Видно уже какое-то время тренируется.

—Макака? А что это?— переспросила дочь, не отвлекаясь от попытки долезть до самого верха.

—Животное такое лесное. Похоже на маленького волосатого человечка. Живет на деревьях и очень ловко по ним лазает.

—Я же не волосатая!

—Но ты вон как ловко лазаешь.

—Ловко,— кивнула она, перевалившись через край и переводя дух на самой верхотуре.

—Если брат разобьется — ты больше никогда никуда не полезешь.

—Ты переживаешь за нас?— усмехнулась дочь.— А что же не запрещаешь? Почему не приказываешь?

—Милая, дождь не может идти вечно,— многозначительно улыбнулся отец.— Рано или поздно вы попадете в мои руки. Зачем попусту воздух сотрясать?

Сам же он медленно смещался маленькими шагами так, чтобы встать под лесами. И очень вовремя. Когда король почти уже занял намеченную им позицию его сын сорвался…