имеет большое значение?

Пейтон: Ужин в смысле как деловые партнеры?

Рим: Да, а какой еще это может быть ужин?

Ну, не знаю, тот, когда ты стягиваешь с меня штаны и переходишь к делу прямо посреди оживленного ресторана, официанты передают стаканы с водой над нашими извивающимися телами.

Пейтон: Просто хотела убедиться.

Рим: Тебе нравится итальянская кухня?

Пейтон: Oui, oui monsieur! (прим. пер.: Да, да, сэр.)

Рим: Это французский.

Пейтон: Эх, достаточно близко. Пришлешь мне детали завтра утром?

Рим: Я попрошу Лорен прислать тебе.

Моя улыбка на секунду исчезает, когда я слышу об участии Лорен, но, опять же, это бизнес и не более того. Не нужно превращать это в нечто иное.

Пейтон: Здорово. С нетерпением жду.

Рим: Хорошо. Мне нужно просмотреть ещё несколько отчетов. Увидимся завтра.

Пейтон: Не перетруждайся, Рим. И спасибо тебе…..за шанс, возможность поговорить с тобой и Хантером — за всё.

Рим: Не нужно меня благодарить. Ты сделала свою работу. Этого более чем достаточно.

Спокойной ночи, Пейтон.

Я не могу стереть улыбку со своего лица, когда ложусь в постель, прижимаю телефон к груди — на горизонте маячит новая возможность.

Не говоря уже о том, что завтра вечером я буду ужинать с Римом. Может, у нас и деловая встреча, но это не значит, что я не могу выглядеть сногсшибательно.

В конце концов, поговорка гласит: «Одевайся так, чтобы впечатлять». Но в поговорке не сказано, на кого производить впечатление.

ГЛАВА 20

РИМ

— … Итак, видишь этот образ? Девушка устала, но полна решимости, верно? И ты понимаешь, просто взглянув на неё, что она собирается… Рим? Ты слышишь меня?

Нет.

Нисколько.

На самом деле, я не слышал ни единого гребаного слова, сказанного Пейтон с тех пор, как она вошла в ресторан сегодня вечером, с блестящим черным кожаным портфолио, зажатым под мышкой. Стройные ноги и загорелая кожа, красное платье на её теле, которое не является обычным нарядом для деловой встречи по нескольким причинам:

1. Оно кроваво-красное. Сексуальное.

2. Обтягивающее.

3. Демонстрирует слишком большое декольте.

Пейтон выглядит очень сексуально, и это охренеть как отвлекает.

А теперь она приподняла брови и выжидающе смотрит на меня, словно я должен изречь какую-то глубокомысленную чушь о фотографии, которую она держит двумя пальцами.

Её ногти темно-серого цвета.

Я отвожу глаза и смотрю на фотографию.

Какая-то дама у раковины, одетая в нашу спортивную одежду решительно смотрит в окно на кухне, как будто собирается покорить гору вдалеке, как только закончит свои дела.

— Да, я весь во внимании.

Нет.

Пейтон улыбается, на её щеке появляется ямочка, которую я раньше не замечал.

— Ты — лжец. Докажи.

Я быстро соображаю.

— Что-то бла-бла, эта гора выглядит высокой? Этой женщине явно понадобится походное снаряжение.

Мгновение Пейтон ничего не говорит — просто пристально смотрит на меня, держа бокал с вином в руке на полпути к приоткрытым губам. Но потом она смеется.

Откидывает назад голову и хохочет.

— Ты смешной, когда хочешь быть таким, ты знаешь это?

Правда? С каких пор?

— Никто не считает меня смешным.

— А я считаю. — Пейтон делает глоток вина и изучает меня поверх бокала.

— Ты явно пьяна.

— Вовсе нет.

— Тебя легко развеселить?

— Нет. Я придирчивый слушатель.

Это не так, эта женщина смеется над всем.

— Ну, тебе следует провериться, потому что у тебя явно сотрясение мозга.

Пейтон снова смеется, вино пузырится горле, её красные пухлые губы растягиваются в улыбке. Белые зубы. Ямочки. Темные волосы.

Она — образец стильной, сексуальной и привлекательной девушки, всё в одном.

Я вожусь со своим ножом.

— Не хочешь сделать перерыв в обсуждении и заказать закуску или что-то в этом роде?

Она выглядит так, будто её удивило моё предложение.

— Конечно. Ты всё равно не обращал внимания. — Её глаза не закатываются, но они близки к этому. — И напоминаю тебе, что эта встреча за ужином была твоей идеей — не моей.

— Я люблю есть настоящую еду, а не перекусывать едой для кроликов из кофейни в середине дня. — Булочки, круассаны и прочее дерьмо. — В том месте у нас тоже ничего не получилось.

На этот раз смех Пейтон громче, и она прикрывает рот льняной салфеткой, вспомнив, где находится. И о своих манерах.

Мы в очень хорошем, мать его, месте — в моём любимом стейк-ресторане, где подают мясо и морепродукты. Пейтон призналась Лорен, что любит лобстеры, когда мой помощник позвонила, чтобы подтвердить дату и время. Так что итальянский ресторан был вычеркнут из списка. Атмосфера здесь мрачная, все столики освещены маленькими лампочками, свет приглушен. Темно-зеленые кожаные кабинки и красное дерево, это место стильное и изысканное и совсем не подходит для встречи, ради которой мы с Пейтон притворяемся, что собрались.

— Мы многого добились на той первой встрече. О чём ты вообще говоришь? — Её дерзкий носик сморщен и смущен, и мне хочется постучать по нему пальцем.

Иисус Христос. Что, бл*дь, со мной происходит?

Я не флиртую — я ужасен в этом.

Я не смеюсь и не шучу.

Я просыпаюсь, работаю, потом сплю и ем. Потом встаю и работаю снова, изредка выбираясь из города, чтобы сделать то, что я изначально намеревался — насладиться природой. На открытом воздухе. Которую я теперь редко вижу, запертый в своём офисе, в бетонных джунглях города, который стал моим домом.

Пейтон задумчиво изучает меня, наклонив голову.

— Не хочешь рассказать мне, что у тебя на уме? Ты сейчас выглядишь погруженным в свои мысли.

Если бы я мог убрать её из своей головы, это было бы просто охренительно, спасибо.

Я беру кусок хлеба из корзинки на столе, разламываю его пополам и кладу один кусочек на тарелку для хлеба. Вторую половину я откусываю. Жую.

— Сейчас я нахожусь в очень странном положении, как в личном, так и в профессиональном плане, наверное. — Не могу поверить, что признаюсь в этом кому-то, и в первую очередь ей. — Мне только сейчас пришло в голову, что я не делал ничего активного вне дома в… Господи. Я даже не знаю.

— Что бы ты сделал в первую очередь, если бы мог?

— Поднялся на гору. — Раньше я часто делал это дома, хотя ничего грандиозного.

— На какую?

— Не знаю, ничего похожего на Эверест, если ты об этом думаешь.

Мы оба смеемся, наши звуки смешиваются.

— Я не думала об Эвересте, скорее, о чем-то в Адирондакских горах.

Размышляю над этим, вертя свой