под мышками. Я сканирую толпу в поисках знакомой светловолосой головы.

Сэди спускается по ступенькам в фиолетовом топе, ярко-желтых шортах и солнцезащитных очках в форме сердца, ее волосы заплетены в косички. Бриггс с выражением ужаса смотрит на комариные укусы на ее груди.

— Какого черта, Блейк?

— Бриггс, это Сэди. Сэди, это Рамзес.

— Привет! — щебечет Сэди. Ее нос обгорел и шелушится.

Бриггс дуется, а Рамзес хватает Сэди за руку и пожимает ее. — Я так рад, что ты смогла прийти!

Сэди смотрит на Рамзеса широко раскрытыми глазами, потом поворачивается и говорит мне — Черт возьми!.

— Блейк! — шипит мне в ухо Бриггс. — Я специально просил блондинку, высокую, с огромными сиськами, супергрязную и католичку! А получил только одно из пяти.

— Вообще-то, два из пяти.

Бриггс делает паузу. — Какие два? Подожди, какие два, Блейк?

Я придвигаюсь ближе к Сэди, чтобы прервать ее, пока она не проболталась.

Она разговаривает с Рамзесом на варп-скорости, но только о пончиках, так что пока мы в безопасности.

— Пончики — моя буквально любимая вещь, а круассаны определенно входят в шестерку лучших, но каким-то образом, когда вы соединяете их вместе…

Бриггс прищурился на Сэди. — Ты выглядишь знакомой.

Сэди, которая ужасно врет, делает такое лицо, будто проглотила лягушку. — Может, мы были на одних и тех же вечеринках. Вечеринки биржевых маклеров. На Уолл-стрит.

Я наступаю ей на ногу, чтобы сказать, чтобы она заткнулась.

— Ой! — говорит Сэди. — Почему ты на меня наступаешь?

— Нам пора идти? — Рамзес ухмыляется. — Бриггс, будь джентльменом, помоги ей с вещами.

Бриггс выглядит так, будто он скорее ляжет на железнодорожные рельсы, чем прикоснется к шаткому чемодану Сэди и груде пляжного снаряжения, засунутого в две сумки CTown.

— Лучше позволь мне. — Сэди бодро поднимает чемодан. — Ручка отвалилась.

— Думаю, ты можешь позволить себе новую, — поддразниваю я ее, забирая пакеты с покупками. — В этом году ты сорвала куш.

— Да, — бормочет Сэди, чтобы мужчины не услышали. — Но я вроде как все потратила…

— Что? — шепчу я. — Что ты купила?

— Взлетную полосу, — говорит Сэди с виноватым ликованием.

— Сэди…

— Я знаю, знаю! Но она невероятная, Блейк, говорю тебе, мы только начинаем…

Скаковые лошади — это самая большая азартная игра в мире. Это рулетка с потом и седлом. А моя сестра говорит мне, что только что потратила заработок всей своей жизни на жеребенка, который выиграл всего несколько скачек.

Я бы с удовольствием порвала ее на куски, но до машины всего несколько шагов, и, наверное, именно поэтому она выбрала этот момент, чтобы рассказать мне. Я бросаю ее сумки в багажник и хмуро говорю.

— Классная тачка! — Сэди устраивается на спинке сиденья кабриолета, положив ноги на сиденье. — Я могу поработать над своим загаром.

Загар Сэди — это розовый румянец, смешанный с кучей веснушек.

Бриггс в ярости.

— Почему она похожа на соседку по комнате, которая никогда не выходит из дома, а не на девушку, которую ты должна была привести?

— Тебе должно быть очень повезло, что у тебя свидание с Сэди, — шиплю я. — Она, черт возьми, лучший человек, которого ты когда-либо встретишь.

Рамзес на седьмом небе от счастья. Ничто так не веселит его, как подначивание Бриггса.

— Мне нравятся твои солнечные очки, — говорит он Сэди. — Где ты их взяла?

— Я нашла их в метро. Ты можешь поверить, что кто-то оставил их?

— Должно быть, они были уничтожены.

Не могу понять, что вызывает у Бриггса большее отвращение — сиротливые солнечные очки или тот факт, что Сэди едет в метро. Он сидит как можно дальше от нее, а она балансирует на спинке сиденья, и ветер раздувает ее косички в виде руля, как у Пеппи Длинный чулок.

Как только мы подъезжаем к Сандуну, он выбегает из машины.

Сэди перегибается через сиденье, чтобы прошептать мне на ухо: — Он ведь все равно меня трахнет, да?

19

БЛЕЙК

По частной дороге к дому Десмонда я словно попадаю на три года в прошлое. Ухоженные лужайки и плакучие ивы такие же, как я помню, а белокаменный фасад не изменился за столетие.

Даже Бриггс потрясен.

— Вот черт… значит, Лоусы — богатые-богатые.

— Да, — говорю я. — Думаю, его прадед изобрел империализм.

Рамзес фыркает. Он не выглядит впечатленным.

— Да ладно, — говорит Бриггс. — У него самый красивый дом во всем чертовом Хэмптоне. Ты бы купил его.

— Да, я бы купил, — говорит Рамзес. — А Десмонд — нет.

— У него есть конюшни… — Сэди вздыхает.

— И собственное поле для гольфа, — замечает Бриггс. — С кэдди.

Рамзес невозмутим. — Бриггс, помнишь, как тяжело мы работали тем летом, потому что были одержимы идеей купить одинаковые "Rolex"? И ты сказал, почему бы нам просто не купить подделку на улице? Но мы не купили. Мы рвали задницы все лето, а осенью носили эти "Rolex" как чертовы олимпийские медали, потому что мы их заслужили. Да, это место великолепно, да, оно грандиозно, но я лучше буду носить часы, которые я заработал, чем вести себя так, будто это мое.

Бриггс смеется. — Ты называешь особняк за семьдесят миллионов поддельным "Rolex"?

— Да, называю, — говорит Рамзес. — Потому что богатство поколений не является подлинным. Десмонд — управляющий деньгами, и он чертовски хорош в своем деле. Но ему никогда не приходилось работать. Он ходит и делает вид, будто это он построил — его даже не было в живых, когда они его купили.

Я смотрю на Рамзеса. Выражение его лица спокойное и беззаботное. Он не просто несет чушь, чтобы почувствовать себя лучше… Честно говоря, если бы кто-то вручил ему ключ от входной двери, он бы его не взял.

Это далеко не то, что я чувствовала, когда впервые подъехала к этому дому. Я была запугана. Рамзес знает себе цену.

Он паркуется в массе сверкающих машин, окружающих десятифутовый фонтан. Вечеринка уже в самом разгаре, гости устилают заднюю лужайку. Я машу рукой кому-то знакомому, коллеге по работе. Бриггс бормочет: — Почему ты не могла привести ее?

Он чертовски неблагодарен, потому что Сэди на самом деле выглядит очень сексуально. Я одолжила ей одно из своих платьев и уложила ее волосы в милые пляжные волны.

Бриггс тоже выглядит неплохо — на нем пуговица и шорты, которые демонстрируют выпуклости его бицепсов и икр размером с мяч. Его кожа гладкая и золотистая, а лицо свежевыбрито.

Но именно Рамзес постоянно возвращает мой взгляд назад. На