Саша кратко рассказал про возчиков, телеги и каменоломню.

— Ах вот как? Каменоломни, значит? — Инспектор с неожиданным азартом потер руки. — Значит, наш господин Граций надумал каменных плит себе на дом привезти? А ведь дома-то у него, как выясняется, нет! А если и есть — то далеко отсюда.

— Ладно, посмотрим, что Сульпиций расскажет. — Выглянув в окно, Александр некоторое время всматривался в видневшихся за деревьями прохожих и вдруг с явным облегчением улыбнулся. — Господи… Ну вот и Весников! Никуда не пропал, идет вполне довольный жизнью.

На лестнице раздались шаги, и вот уже тракторист вошел в покои, ухмыльнулся:

— Здорово, братцы-кролики! Это куда ж вы с утра пораньше свалили?

— А… на базар местный ходили, Коля, — почти и не соврал Саша. — Хотели тебя разбудить, да потом плюнули — пущай выспится человек.

— Эх, вы! — Весников рассмеялся неприятным дребезжащим смехом, впрочем, без всякой обиды, наоборот, выглядел он довольно веселым. Похвастался: — А я тоже прогуливался. Так сказать, осматривал достопримечательности. Не, в музеи не заходил, так, по улицам шастал, смотрел, как людишки живут. Что и говорить — бедновато, конечно. Ни машин, ни этих, скутеров, даже мобильников ни у кого не видел…

При этих словах Александр страдальчески обхватил голову руками — ну сколько можно-то?

— Ко-о-оля!

— А что — Коля? — Сбросив башмаки, Весников блаженно вытянул босые ноги. — И у нас в деревнях, ясен пень, не у всех машины да мобильники есть, не городские чай, как они, воровать не умеем. Да… Интересный плакатик нашел, кстати!

— Что еще за плакатик?

— А вона, извольте взглянуть!

Лукаво подмигнув, тракторист вытащил из-за пазухи аккуратно сложенный вчетверо… обрывок рекламного проспекта. Глянцевый! На английском и русском языках, с роскошными фотографиями голых девушек!

— Мне вон эта понравилась, грудастенькая. — Тракторист ухмыльнулся. — Вон, написано — зовут Менгира, стоит… что-то дешево… Тут не в евриках цены-то?

— Не, это не в евриках, Колян, — переваривая информацию, ошеломленный Саша опустился на ложе, — это, похоже, в солидах.

— В че-ом?!

— В солидах. Монеты такие золотые, в Византии чеканят. Валюта местная.

— А-а-а! Так все эти девки, выходит, валютные, что ли?

Ночь наступила,

и враг ненасытный,

в грехе погрязший,

опять набег…

«Беовульф»

Рекламную листовку Весников подобрал «около какого-то кафе в гавани», а где именно — он вспомнить затруднялся.

— Да смотрю — белеет в кустах чего-то. Подошел ближе, наклонился — газета или журнал… то есть это я так подумал, что журнал, подобрал, гляжу — девки!

— Не только девки, — вчитываясь в проспект, машинально поправил Нгоно. — Тут еще и мальчики… и молодые сексуальные мужики.

— На любой вкус, короче! — Хмыкнув, Саша подошел к окну. — Что-то долго не идет наш хозяин. Как вам рекламка, дружище?

— Да как сказать, — задумчиво протянул инспектор. — Наводит на определенные размышления. В первую очередь, похоже, мы на верном пути. Кто-то ведь этот проспект привез, взял откуда-то, почитал, а скорее, посмотрел картинки да выбросил.

— Выбросил? — Александр обернулся и покачал головой. — Ну нет, на месте любого из здешних ты разве выбросил бы столь чудесно-греховную вещь?

— Как, как ты сказал? — засмеялся Нгоно. — Чудесно-греховную? Господин Николай… это кафе, значит, где-то в гавани было?

— Да, да, в гавани. Там кусты еще такие рядом, пальмы…

— Пальмы тут везде, Коля.

— А что такое? — напрягся вдруг Вальдшнеп. — Что вы в эту рекламку вцепились? Девочек заказать хотите? Я бы тоже, может быть, заказал, да только там телефонов нет. Не указаны! Вот черти вислоухие, видать, забыли указать-то.

— Может быть, стоит прогуляться в гавань? — предложил инспектор.

— Ага. — Александр не сдержал улыбку. — Предложение, отличающееся новизной! Опять какую-нибудь веселую драку затеем.

— Про что вы там говорите-то? — спросил не понимающий по-французски Весников. — А, про драку… Не, парни, вы как хотите, а я больше в таких делах не участник!

— Да и мы не собираемся. — Саша вдруг замолчал, прислушался. — Там, внизу, голоса. Похоже, хозяин вернулся. Нгоно, пойдем глянем. Заодно пообедаем, наш кредит вообще-то еще не кончился. Коля, пошли обедать!

— Обедать?! Ну, здрасьте — ужин скоро!

Да, хозяин постоялого двора, старик Сульпиций, уже вернулся с не очень-то хорошими новостями. То есть это как раз сейчас и выяснилось, что принесенные им новости, мягко говоря, не очень-то хороши, а скорее весьма угрожающи. Дело все в том, что, как выяснил старик у отца Иннокентия, приятный молодой человек по имени Граций действительно нездешний и появился в кафолической общине Тапса недавно, с месяц назад, а то и меньше. Уж конечно, появился не сам по себе — кто бы его принял? — а по рекомендации некоего Ремигия, весьма уважаемого торговца, кафолика, не раз и не два оказывавшего общине финансовую помощь. Правда, Ремигия в городе не видали с весны, говорили, что он собирался плыть с товарами в Карфаген и еще дальше, до Гиппона, где, как выяснилось из письма, и задержался вместе со своим судном до следующего сезона, не успев вовремя продать товары. Зато успел рекомендовать письмом «благородного в своих искренних побуждениях юношу по имени Граций, доброго кафолика и прекрасной души человека» — именно такими словами и было написано, старик Сульпиций их запомнил и сейчас процитировал. На что Ксан, как выяснилось, хорошо знавший Ремигия, вдруг заявил, что сей достойнейший негоциант, увы, был неграмотен.

— Нет, он умный человек и очень расчетливый, однако ни читать, ни писать не обучен, — скромно опустив глаза, пояснил Ксан. — Бывало, и я составлял для него бумаги.

— Ну, значит, писаря нанял, какая разница? — развел руками Сульпиций. — Ведь печать-то была — Ремигия. Такая, с жуком.

— Да, с жуком, — согласно кивнул подросток. — Знаю я его печать, видал и сам прикладывал. Но ведь печать и отобрать можно! Или украсть.

— Да уж, что и сказать, история темная. — Александр предпочел высказаться осторожно. — И письмо, и Граций… и торговец этот почему-то пропал. Все может быть! Вот его, Грация, и спросить бы!

— Спросим, — со вздохом кивнул старик. — Вот на ближайшей мессе и спросим.

— А может, сейчас пойдем, чего тянуть? — оживленно предложил Ксан. — Мы ведь теперь знаем, где он живет.

— Думаете, в корчме «Черная лошадь»? — хитро ухмыльнулся старик. — А вот и нет. Граций туда только обедать ходит.

Нгоно ничего не сказал, лишь вздохнул и виновато развел руками — и на старуху бывает проруха.