забрать. Это надо забыть, это ошибка, об этом никто не должен знать, как же хорошо, что ты так быстро бросил ее. Как мне просить у нее прощения!!

— Как ты ее заберешь, она взрослый человек, что ты скажешь, я — сумасшедшая, у которой отобрали младенца и отдали отцу, пока ты лечилась, а затем заставила племянника жениться на тебе, чтобы отыграться? — разозлился Леон. — Cтепень твоего маразма уже зашкаливает.

Слезы хлынули из глаз тетки.

— Роберт, — бросилась к нему она, — сделай и это ради меня. Уезжай завтра с Эмилией или хочешь с Лизой, позволь мне вернуть мою дочь, все забудется, нужно лишь время.

— Да ты в конец обнаглела! — не выдержала Лия. — То есть только ты страдаешь, а он, кто ответит за его переживания, он стал лишним, теперь есть дочь? Я запрещаю впредь тебе вершить судьбы моих детей!

Никто прежде не видел Лию такой. Роберт, естественно не собирался никуда уезжать, тем более с Эмилией. У него были еще дела в этом городе.

Он поднялся и заявил:

— Свои указания оставь для кого-то другого. Я тебе запрещаю находить Ану и что-либо рассказывать человеку, которому нечего терять. Не отнимай у нее хоть отца и сестру, ты и так всего лишила ее..

Это была правда, действительность, горькая правда… Добавить нечего… Леон намекнул Роберту выйти из дома, они добрались до ближайшего кафе все обсудить.

— Я слушаю, начни с начала, — сказал брат, — где ты нашел отца? Это произошло, когда ты уехал в праздник? Или ты давно знал о месте его нахождения?

— Я не верю, что ты, вы ничего не знали, — ответил Роберт.

— Да знал, что он жив и где-то рядом, все знали, кроме тебя и Ирен.

— Превосходно, тогда расхлебывайте, — сказал Роберт, — только не смейте тревожить Ану. Дайте мне осознать, что вы со мной сделали. Полгода назад я думал я вершу справедливость, Богом возомнил себя, а на деле, — жертва, мы ваши жертвы. Все, кто хоть что-то скрывал виновны, вы соучастники. Не смейте за меня решать, что мне дальше делать, даже не заикайтесь об этом, я сам знаю, как накажу себя, а вы мучайтесь, страдайте. Какая-то путаница, девочки погодки, — прошептал Роберт, — может Исаак..

Леон покачал головой, отрицая версию брата..

— Что ты задумал? Ты не все рассказал, где ты с ним встретился?

— На этом все, наши пути расходятся, — заявил Роберт, поднялся и покинул кафе..

Сел в машину и направился поразмышлять, он доехал до одного светофора и наткнулся на парк, где однажды в ливень Ана прогуливалась, не торопясь.

Припарковал машину и пошел вдоль аллеи, задумавшись, вспоминал, что она тогда сказала, не мог вспомнить, как и не мог принять тот факт, что впредь она его сестра и другими глазами смотреть на нее он не имеет права, да и как сможет? Снова впечатление будто тело подводит его, отвращение от себя, кровь будто разрезала вены изнутри. Он не мог принять этого. Возможно, если бы не цель поймать преступника, Роберт, который уже сломался, скорее уже умер бы… Выносливость — это не удел слабых людей.

У него будто включился режим выживания, самосохранения.

— Черт! Как это пережить, она полюбила брата, как мужчину, ее жаль, действительно жаль… Когда я ее встретил, впервые… мысли не было, что она может быть со мной, она была жалкая… а сейчас..

Он вернулся домой за полночь, Ирена сидела в темноте, в гостиной, Роберт притворился, что не заметил ее, поднялся на пару ступенек.

— Расскажи мне о ней, какая она? — попросила тетя.

Роберт остановился.

— Какая она, что любит, чем интересуется? Любимый цвет, еда.

— Я не знаю, — хотел подняться Роберт.

— Прошу тебя! — закричала сквозь слезы тетя.

— Неужели ты не понимаешь! — прошептал племянник, резко остановившись, — как мне описать ее, как сестру, она была моей женой, я воспринимал ее, как женщину, ты просишь слишком много, подумай обо мне, мне от себя противно. Подумай о ней, ты хоть осознаешь, что если не я, то она… Она полюбила меня, со мной понятно все, я — выживу, что ты сделаешь с ней? — разводил он руками. — Слушай… ее любимый цвет — это цвет моих глаз, каждый день, она мне это говорила. Все, что со мной связано, она любит только это. Что с ней стало, когда ты отняла меня у нее, вспомни!

— Хватит, прекрати, — зарыдала женщина и торопясь покинула дом.

— Cотворила из меня монстра, я сам позволил манипулировать собой, я знал, что она играет, — закричал он ей вслед, затем сел на диван обхватил голову руками прошептал. — Всегда так, когда человек осознанно выполняет желания другого, которые не устраивают его, он растит в себе монстра. И когда, тот дорастет до уровня самого человека, человек становится жертвой собственного тела, разум и тело не смогут находиться с такой душой. Тогда человек и становится непредсказуемым, противоречивым и начинает вершить новый суд на всеми. Теперь получайте нового Роберта… — шептал он, уже поднимаясь к себе.

Прошла пара дней. Ирена подолгу запиралась в комнате и тихо рыдала. Она пережила потрясение… Вспоминала слова Исаака, а ведь и правда не пришлось долго ждать… Вряд ли она была прежней Иреной, она потеряла искру мести, взгляд стал мягче, но отчуждеенее. По ночам она кричала в подушку, когда вспоминала бледную Ану на пороге дома. Как же ее жаль…

Лия переживала за сына, вел себя подозрительно. Он охладел ко всем, стал безразличным. Но на этом ее переживания не закончились, сын продолжал ввязываться в пьяные драки.

Одно только успокаивало Роберта, зима. Когда он смотрел часами на этот снегопад, спокойный, безмятежный, только тогда ему становилось немного спокойнее.

Он не мог допустить, чтобы Ана еще раз пережила какое-либо потрясение. Они обыскали все города и пригороды, куда Исаак мог бы увести дочь, все безуспешно.

Роберт частенько посещал их дом, проводил ночь в холодной комнате. Не понимал зачем, приходит туда, кем он ее считал, считает и будет считать.

— Что? Сестра? И снова ледяные мурашки по телу, тебе тесно в своем теле, а деваться некуда. От себя не уйдешь!