Нина с размаху прыгнула на кровать в моей спальне.

– Красотища! И не жалко тебе, Машка, оставлять такую роскошь? Ну что ты все время такая кислая, будто лимон съела? Что теперь-то не так? Здоровье в норме, все обвинения по делу Костика с тебя сняты. Чего тебе еще надо?

– Нин, я беременна! – Сказав это, я опустилась на пуфик и разрыдалась.

– Ты что? С какого это перепугу ты так решила?

– Меня сегодня к себе Тамара Марковна с утра вызывала. Говорит, что последние анализы перед выпиской подтвердили ее предположение. Она сообщила эту «приятную» новость только мне, разумно предоставив возможность самой порадовать родственников и знакомых, а возможно, и папашу младенца. Так что я теперь мать-одиночка.

– Постой, постой… Я что-то не очень соображаю. Ты с «мужем», что ли, жила в особняке семейной жизнью, или это Пашка постарался? – с подозрением поинтересовалась подруга.

– Не говори ерунды, при чем тут Пашка…

– А кто тогда при чем? Срок хоть какой тебе врач назвала?

– Да я и без доктора срок знаю. Дней десять или около того.

Нина мысленно прикинула, что было десять дней назад, и ахнула.

– Максим?!

Я молча кивнула.

– Здорово. Ну и заварила ты кашу, подруга. Если уж решила уйти, зачем было гусей дразнить?

– Кто же знал, что так получится? В тот день нас обоих, как магнитом, друг к другу притянуло. С кем не бывает? А теперь вот…

– Да уж, влипла.

– Не капай на нервы, без тебя понимаю, что влипла по уши. Скажи, что делать-то будем?

– А я тут при чем? Я в ваших играх участия не принимала… А если серьезно, то выхода есть два.

– Целых два? Интересно каких?

– Можно выдать его за ребенка Костика. Сейчас пойдем и сообщим всем эту сногсшибательную новость.

– Ну а второй? – кисло поинтересовалась я.

– А что, версия красивая, – загорелась идеей Нина. – Ты была женщина замужняя, никто не удивится, что муж после внезапной кончины оставил тебе такое очаровательное наследство. Подумай, прежде чем отказываться.

– Я подумаю, ты второй вариант давай, не томи.

– Второй проще, – поскучнела подруга. – Никому ничего не говорить, пойти в поликлинику и взять направление на аборт. Но предупреждаю, первый вариант намного перспективнее.

– Мне больше нравится второй.

– Твоя жизнь, тебе решать. Только умоляю, подумай получше. Не руби сгоряча. Есть ведь еще и третий вариант. Ты сама догадываешься – какой.

– Этот вариант исключается, – печально сказала я. – Макс уже обвинил меня на днях, что я пытаюсь его шантажировать нашими отношениями.

– Но ведь ребенок все меняет, как ты не понимаешь?!

– Что меняет? Он или окажется подлецом, пошлет меня на три буквы вместе с моим ребенком, прикинувшись, что совершенно ни при чем…

– Или?

– Или окажется благородным парнем, признает ребенка, женится на Марии Семеновне Глебовой…

– Здорово! – пришла в восторг Нина.

– …При этом потеряет состояние своей семьи, станет нищим и постепенно возненавидит эту самую Марию Семеновну вместе с ее ребенком, – продолжила я.

– А на Лилиане Владимировне Вороновой он жениться не может? Она ведь тоже ему не сестра?

– Может, наверное, но для юридического подтверждения этого факта потребуется поднимать все документы, заинтересованные люди тщательно покопаются в этой истории, и опять же – под угрозой окажутся Максимовы деньги…

– Тогда остается вариант номер два?

– Других пока не вижу. Ладно, пойдем в столовую, Клара обещала грандиозный обед с осьминогами, черепаховым супом…

– А попроще чего-нибудь будет? Не привычная я к эдакой экзотике… – ворчливо пожаловалась Нина.

– Будет, – рассмеялась я. По непонятной причине у меня поднялось настроение, и я чуть ли не вприпрыжку спустилась по лестнице.

Клара действительно постаралась на славу. Стол выглядел очень привлекательно. Задернув шторы, запалили камин, он в сочетании со старинными канделябрами на столе создавал атмосферу древнего замка. В углах огромного помещения плясали причудливые тени, шикарные серебряные приборы в отблесках огня отливали всеми оттенками красного. Когда все уселись, Максим поднял фужер и произнес тост.

– Предлагаю выпить за то, что в нашей семье снова воцарился мир и покой, все вернулось на круги своя. Нашему семейному благополучию больше никто и ничто не угрожает.

Мы с Ниной переглянулись и выпили шампанское. Павел спросил:

– Убийцу Костика так и не вычислили? Чего там у ментов слышно?

– Не в курсе. Завтра Лили вызывают к следователю, надеюсь, узнаем что-нибудь новенькое. Хотя мне лично это практически без разницы.

– Ну не просто же так его грохнули. Не плохо бы знать причину.

– Это да, – согласился Максим.

– Может, за обедом поговорим о чем-нибудь поприятнее? – капризно заметила Нина. – А то от ваших разговоров есть расхотелось.

– Прости, пожалуйста, – спохватился Павел. – Я тоже хотел поднять фужер за двух очаровательных дам, сидящих за этим столом. Лили, зачем ты столько времени прятала от нас такую совершенную жемчужину?

Подруга зарделась от удовольствия.

– Вам только покажи, сразу руками хватать начинаете. Интересно, а что мы все на шампанское налегаем? Покрепче-то ничего, что ли, нет?

– Узнаю Лили! – воскликнул Павел. – Коньяк? Виски?

– Лучше водку.

– Желание дамы – закон.

Когда с обедом было покончено, мы вышли в сад. У Клары по плану еще намечался торт, но на еду уже даже смотреть не было сил. Сладкое решили оставить на утро. Заботливая экономка вынесла мне шаль, которая защищала от вечерней прохлады и от комаров. Насекомые стайками носились над головой, путались в волосах.

– Может, пойдем в дом? – предложила Нина, ее комары донимали больше всех.

– Давайте купаться, – предложил Максим.

– Да нет, не стоит. – Подруга с опаской покосилась на затянутый ряской пруд. – Да и прохладно…

– В нашем море всегда жарко, – рассмеялся «брат», схватил Нину в охапку и потащил подругу ко входу в бассейн. Мы с Павлом не спеша пошли за ними.

Достигнув воды, увидели, что друзья уже принимают водные процедуры. Максим в плавках, а Нина в черном кружевном белье. Паша достал из бара коньяк, и мы с рюмками в руках уселись в шезлонги у края бассейна.

– Странно, пили вроде одинаково, а они, – Павел кивнул в воду, – намного пьянее. Ты-то совсем почти не пьешь, я смотрю. Стакан только держишь. Но эти…

– Ревнуешь? – спросила я.