– Так вот кто похитил сердце моей крошки, – сказал он, раскачивая младшую дочку взад-вперед.

– Папа, ну зачем ты? – смутилась Оливия.

– Лет через десять, когда придет твое время, я буду вести себя раз в сто хуже, чем сейчас, – ответил Джим Салливан.

Он мне сразу понравился. Напомнил моего отца. Они оба сначала проверяли, подходит ли дочерям избранник, и только потом отпускали своих малышек на свидание. Я немного поговорил с Джимом и Аллисон. Им хватило нескольких минут, чтобы разузнать мой возраст, планы на будущее, наличие родственников и номер социального страхования, прежде чем позволить нам с Меган уехать на моем пикапе.

– Извини, – сказала Меган. – Легче прорваться в Пентагон, чем пригласить на свидание дочь Джима Салливана.

Я хотел было отвести Меган в итальянский ресторан, который славился своей кухней на весь городок, но она вдруг спросила:

– Почему бы нам не пойти в «Макбет» или другое местечко… попроще?

Да, бабушке Меган точно понравится. Я зарулил к ресторанчику «У Чака».

– Что здесь такое? – спросила Меган.

– Лучшие чизбургеры и молочные коктейли во всей Америке! – провозгласил я, показывая на неоновую надпись над входом, в которой горела лишь половина букв. Меган прочла и рассмеялась: «ЛУЧШИЕ ЧИЗБУРГЕРЫ И КОКТЕЙЛИ В АМЕРИКЕ».

Не помню, о чем мы разговаривали в тот вечер. Помню, что с Меган было очень легко. Она была умная и красивая… самая лучшая для меня.

В кинотеатре я не держал Меган за руку, я даже не обнял ее. В конце концов, это наше первое свидание, а я никогда не отличался храбростью. К вечеру похолодало, и, когда мы вышли из кинозала, я набросил свою куртку на плечи Меган. Мы доехали до ее дома, и я довел Меган до двери, отворачиваясь от сильного ветра. Она вынула из кармана ключ и, дрожа от холода, повернулась ко мне.

– Оставь куртку у себя, – сказал я. – Заберу в другой раз. – Нерешительно улыбнувшись, я развернулся, чтобы уйти. – Я тебе позвоню, – сказал я на прощание.

– Можешь меня поцеловать, если хочешь.

Я снова обернулся к Меган, зажав ладони под мышками, и удивленно посмотрел на нее.

– То есть если ты ничего такого не хотел, то я только что ляпнула огромную глупость, и…

Я обнял ее и поцеловал, позабыв и о холоде, и о пронизывающем ветре, и о том, что завтра мне вставать в пять утра.

Спустя несколько дней, на следующем забеге Меган, я сидел на трибунах рядом с Оливией и «человеком с рупором». Меган посмотрела на нас с поля и улыбнулась. Дул прохладный ветер, и она надела длинные спортивные штаны и футболку с длинными рукавами и эмблемой университета на груди. Я застегнул куртку и стал ждать, когда объявят ее забег. Едва грянул стартовый выстрел, как Джим вскочил со скамьи. Он поднял руки и закричал:

– Давай, малышка, беги! Давай!

Меган помчалась по полю и исчезла в рощице. Аллисон смущенно дернула плечами, и я улыбнулся. Мне вдруг показалось, что так они приветствовали каждый забег дочери. Меган бежала невероятно быстро – догнать ее не было ни малейшей возможности. Она первой пересекла финишную прямую, и Джим восхищенно стукнул меня по спине и потряс за плечи.

После соревнований я помог Меган собрать вещи, и мы пошли к моей машине. С той ночи в больнице я ни разу не упоминал о приглашениях, которые Меган получила от других университетов. Однако, увидев ее на поле, я понял, что молчать нельзя.

– Когда ты едешь в Стэнфорд или в Джорджтаун?

Меган вздохнула и откинулась на сиденье машины.

– Еще не решила. Мне нравится мой тренер, университет, и я не знаю, что делать. – Она взяла меня за руку и улыбнулась. – В нашем городке мне нравится все.

– Но ты не можешь остаться здесь.

Меган отвернулась и выглянула в окно. Я положил руки ей на плечи и заставил посмотреть мне в глаза.

– Когда ты бежишь… это невероятное зрелище. Я никогда не видел ничего подобного. Меган, ты – звезда! Тебе судьбой предначертано сиять! В Стэнфорде и Джорджтауне прекрасные команды легкоатлетов, лучшие во всей стране! – Она молчала. – Ты ведь всегда мечтала бегать быстрее всех, правда?

– Да, но у меня есть и другие мечты, – сказала Меган.

– Какие?

– Я хотела устроить забег для больницы, собрать деньги на стипендию пациентам.

Я кивнул.

– Ты сможешь это сделать в любом университете.

– Я хочу изменить мир… пусть хоть немного.

Я вновь кивнул и улыбнулся.

– Это ты уже сделала. Что еще?

– Я хочу влюбиться.

– У тебя обязательно получится, – сказал я.

Она пристально посмотрела на меня и сжала мою ладонь.

– Уже… получилось.

Наверное, надо было тогда сказать Меган, что тоже люблю ее, однако я промолчал. Не знаю почему. Подумал, что времени у нас достаточно.

На следующий день мы с Меган хотели встретиться, но она устала, у нее разболелись мышцы и голова. Даже по голосу было ясно, что Меган плохо себя чувствует.

– Только не говори доктору Гёрцу, – попросила она. – Он затащит меня в больницу и привяжет к кровати на неделю.

Мы договорились встретиться через день. Когда я заехал за ней, Меган выглядела прекрасно. Она не сказала, что чувствует себя отвратительно и ее по-прежнему мучают боли.

Мы отправились в городок, где жили мои родные. По пути мы въехали на высокий холм, где когда-то жили мои бабушка с дедушкой. Я давно не был в этих местах и забыл, как бушует здесь осенью ветер. Мы добрались до вершины холма, и я открыл перед Меган дверцу пикапа. Ноябрьский ветер растрепал ее прическу, и она потуже запахнула пальто.

– Изумительное место, – выдохнула Меган.

С тех пор как умерла мама, я впервые забрался на вершину холма не один. Меган смотрела вниз, на долину. Ветер швырял пряди волос ей в лицо, и она сначала отбрасывала их назад, а потом стянула в хвост на затылке. Я любовался ее точеными скулами и тонкими чертами лица. Меган была прекрасна.

Ветер распахнул ее пальто, она вскрикнула, стягивая полы покрепче, и уткнулась головой мне в грудь. Меган обняла меня, и я ощутил аромат ее духов. До Дня благодарения оставалось всего три недели, а там и Рождество… И хотя я не знал, как повернется моя жизнь после практики в больнице, я не сомневался, что с Меган мне удивительно повезло.