крышу. Не проблема, отписался царь и с радостью отправил денег на крышу. Фома раздал их беднякам. В конце концов, царь вернулся в город и начал расспрашивать друзей, как им его новый огромный дворец. Друзья царя рассказали ему правду. «И когда это услышал царь – говорится в деяниях, – он лицо свое ладонями закрыл и головой своей затряс».

Царь послал за Фомой и купцом, который их познакомил. Спросил Фому, закончен ли его дворец. «Да, – сказал Фома, твой дворец готов». – «Так не пойти ли нам его посмотреть?» – осведомился царь. Фома ответил, что пока не получится. Царя такой ответ, ясное дело, не устроил. Фому и купца заперли в тюрьме, и царь принялся обдумывать, как их лучше казнить. Решил: выпороть их и сжечь.

Только вот в эту же самую ночь брат царя Гад заболел и вскоре после этого умер.

Царь убит горем, но тут – во время похоронных приготовлений – его брат чудесным образом вернулся к жизни. Воскресший Гад поведал царю, что ему разрешили вернуться на пару минут и он хочет сделать брату предложение. Гад хотел купить новый дворец. Царь не понял, о чем тот вел речь, и Гад пояснил: на небесах он увидел прекрасный дворец и спросил ангелов, кому тот принадлежит. А те сказали, что дворец принадлежит царю.

Царь послал за Фомой, и апостол объяснил: «Ты просил меня выстроить дворец. Так я и сделал. Я построил тебе дворец на небесах».

O

Меня разбудил щелчок замка.

Я выпрямился в кресле, пока Клейборн спускался по лестнице. «Деяния Фомы» с глухим стуком упали с коленей на пол, и я потянулся поднять книгу, а когда выпрямился, офицер уже стоял передо мной с тарелкой с тостами и кружкой, из которой шел пар. Часы показывали 6:21.

– Я тут целую вечность жду.

Клейборн промолчал.

– Еще вечер или уже утро?

Клейборн не ответил. Он поставил передо мной тарелку, а затем нарочито непринужденно присел на край стола.

– Шеф задерживается, – сказал он, явно желая что-то добавить.

Я поймал его взгляд: он смотрел на книгу в моей руке.

– Читали?

– Я все книги в офисе прочел.

– Что думаете?

– Про эту?

– Да.

Клейборн не ответил, но я поднял «Деяния Фомы» и указал на позолоченный план дома на обложке: книжку с золотым планом на обложке.

– Я видел этот кукольный дом. Он пока не выставлен, в работе.

– Вот как.

– Я его друг, и знаю, вы тоже. Послушайте, я знаю о ребенке. Я волнуюсь… Я боюсь, что он сошел с ума и теперь бегает голый где-нибудь в поле. Или что… Что кто-то узнал о том, что он снова пишет, и… Не знаю. Вдруг его схватили, чтобы завладеть новой книгой? Или что-то вроде того. Вот чего я боюсь, – я встретился взглядом с Клейборном. – А чего боитесь вы?

– Эндрю Блэк объявлен пропавшим при невыясненных обстоятельствах, сэр. Идет расследование.

– Знаю, знаю. Я вот что надумал по этому поводу. В лобби отеля «Уирби» должны быть камеры видеонаблюдения. А если нет, то вот еще: вчера вечером и сегодня утром на ресепшене работал один и тот же мужчина. И он может подтвердить, что с одиннадцати вечера и до семи утра я находился в номере и никак не мог похитить известного автора-затворника. Полагаю, вы тоже это знаете.

Клейборн молчал.

– Зачем кому-то идти в полицейский участок и объявлять о готовящемся похищении за двадцать четыре часа до его осуществления? Какой в этом смысл? Просто абсурд.

Клейборн молчал.

– Но меня арестовали. Так что я спрошу еще раз. Чего боитесь вы?

Прошло несколько секунд, затем он поставил локти на колени и потер глаза.

– Вы настоящий? – спросил он, прикрывшись ладонями.

– Что, простите?

Мне показалось, я ослышался.

Он поднял голову.

– Вы настоящий? Настоящий человек?

Меня так ошарашил его вопрос, что я на секунду лишился дара речи.

– Настоящий. Какие еще тут варианты?

Тогда Клейборн рассказал мне историю, очень странную историю. Историю о том, как однажды ему позвонил очень встревоженный Эндрю Блэк, а когда Клейборн прибыл на место происшествия, Блэк дал ему очень странные показания.

24. Показания, данные Эндрю Блэком сержанту Клейборну

Клейборн начал рассказ: однажды утром Эндрю Блэк распахнул шторы в гостиной и увидел пожилую женщину, лежащую на животе на садовой дорожке. Она не двигалась, а содержимое сумочки разлетелось по каменным плитам.

Он выбежал на улицу.

Старушка дышала, но была без сознания, один глаз опух, на лбу зияла ужасная рана. Блэк не хотел оставлять ее одну, но его жена в это время была в больнице в связи с осложнениями после… – Клейборн с трудом подбирал слова, – печальная ситуация у них случилась, поэтому Блэк сбегал в дом, вызвал скорую, а затем вернулся к старушке и стал вместе с ней ждать медиков.

Он не был знаком со старушкой, но не придал этому значения – в наше время часто незнакомцы в дверь стучат. Внезапное происшествие потрясло Эндрю, и он очень беспокоился о благополучии женщины, так что не сразу заметил странности. Сначала он предположил, что старушка разносила по району листовки или газеты, но заметил, что ее сумочка пуста: кошелек, ключи, зонтик, маленькая пудреница для макияжа и полдюжины другие вещиц валялись вокруг. Не было ни реклам, ни листовок, ни бумаг, ни визитных карточек. И что она тогда разносила?

Эндрю начал собирать пожитки старушки в сумочку, осматривая каждую в надежде найти зацепку, узнать что-нибудь о незнакомке. В сумке нашлась желто-белая карточка, на которой неровным, дрожащим почерком было написано «Собственность Элизабет Шоу». И больше ничего – ни номера, ни адреса, куда нашедшему возвращать вещи. В сумке также не оказалось ни банковских карт, ни водительских прав, ни других документов, удостоверяющих личность.

Решив, что собрал все вещи, Эндрю вернулся к старушке, как тут увидел лежащий в клумбе черный блокнот. Блэк пролистал его в поисках полезной информации – контактов друзей, семьи, опекунов, – но в блокноте была всего пара записей. Страницы с января по март содержали несколько односложных, обыденных напоминаний вроде «продукты» и «стрижка». Блэк уже хотел убрать блокнот в сумку, как тут наткнулся на необычную запись, помеченную звездочкой. На следующей странице звездочка тоже присутствовала. Блэк принялся пролистывать страницы. Изначально звездочки появлялись то раз в неделю, то раз в две. Однако к середине августа частота возросла, и звезды старушка рисовала каждые пару дней, а к началу сентября звездочки появлялись уже ежедневно. Блэк перелистнул блокнот на середину месяца – на белой бумаге красовалась целая россыпь из сотни звездочек, перекрывающая напечатанный текст и выходящая за поля.

Он собрался перевернуть страницу, как вдруг поймал взгляд женщины.

– Они близко, – прошептала она.

Тут раздался вой сирены.

* * *

Через три часа четырнадцать минут после ухода полиции в дверь Эндрю Блэка снова позвонили.

Шагая по коридору, он увидел одинокую фигуру, ожидающую на пороге, – мужской