– Короче, в Анкаре пользы от нас будет немного, но там не хватает людей. Ну, начальству виднее, хотя это не значит, что оно никогда не ошибается. В любом случае переезда нам не избежать. И в самом скором времени.

– Правда? Даже в самом скором? – Я приуныла, но, по правде сказать, расстроилась не очень сильно.

– Думаем, где-то через неделю тронемся. Или дней через десять, не позже. И проститься, дорогая Берта, мы должны прямо сейчас, потому что ты и сама вряд ли захочешь нас видеть после того, что я собираюсь сказать еще об одном деле. – Тон его стал более серьезным, хотя Мигель по-прежнему улыбался.

Он достал черную зажигалку Zippo, которой всегда пользовался. Однако не открыл крышечки, а просто вертел в руках. Такие зажигалки были тогда еще в большой моде, потому что ими пользовались американские солдаты во время Вьетнамской войны, которая закончилась только год назад. По слухам, с их помощью поджигали поселки и деревни, поскольку они действовали куда надежней, чем факелы. И тут я немного встревожилась.

– О каком другом деле? И почему я не захочу вас потом видеть?

Но тут Мигель снова упомянул Томаса:

– Скажи, а ты уверена, что в Лондоне твой муж занимается именно тем, чем, по его словам, занимается? И еще: а ты уверена, что он находится именно в Лондоне? Что вот прямо сейчас он находится в Лондоне?

– Ну, я знаю только то, что слышу от него. И знаю, как я вам говорила, не так уж много, он не входит в подробности, а мне они ни к чему, я не слишком обращаю на них внимание. – Тут я на миг задумалась. – Кроме того, никогда нельзя слепо верить в то, что тебе рассказывают, правда ведь? Хотя… обычно звонит мне он сам, но у меня есть два номера его лондонских телефонов – на всякий случай. И почему бы ему не быть сейчас там?

– А по этим номерам отвечает всегда Томас? – включилась в допрос Мэри Кейт. – Это его домашний номер или рабочий – номер кабинета в Форин-офисе?

Мне уже начала казаться странной такая настойчивость, но я все еще не видела в их вопросах ничего подозрительного. Они и вообще были довольно любопытными и много о чем спрашивали.

– Знаете, я всего по одному разу воспользовалась каждым из них, но трубку брал не Томас. Хотя, с другой стороны, вполне логично, что человек проводит больше времени на работе, чем дома, а второй телефон подключен к коммутатору, его дом находится рядом с Глостер-роуд. Там он живет, по крайней мере ночует. Оба раза мне обещали, что сообщат ему о моем звонке, и он действительно вскоре перезванивал. Но я понятия не имею, рабочий телефон – это Форин-офис или какое-то другое место. А почему вы спрашиваете? В чем дело?

– До нас дошли сведения, что он служит вовсе не там, а работает на МИ-6.

Увидев мое изумленное лицо, Мигель Руис Кинделан счел необходимым на всякий случай пуститься в объяснения, хотя мое изумление не означало полного неведения, я знала, что такое МИ-6 и МИ-5, как и все, кто читал романы и видел фильмы про Джеймса Бонда.

– Это секретная служба, внешняя разведка. – А так как я молчала (когда человеку кажется, что над ним подшучивают, а не говорят серьезно, он не всегда находится с ответом), он добавил, чтобы я лучше поняла, о чем речь, словно считал меня дурочкой или совсем юной девчонкой: – Шпионы, одним словом.

На сей раз я недоверчиво рассмеялась. Меня рассмешило его последнее разъяснение, совершенно лишнее. Оно прозвучало даже как-то наивно.

– Он никогда мне ничего об этом не говорил. Понятно ведь: если они там все шпионы, если служба у них секретная, они не станут об этом болтать, – пошутила я.

Мои гости по-прежнему улыбались и держались любезно, хотя в лицах у обоих невольно промелькнуло что-то суровое.

– А если это и так, то что? Мне бы это пришлось не по душе, но, думаю, не так уж трудно бывает перейти туда из Форин-офиса. Возможно, его иногда и просят допросить какого-нибудь иностранца, поработать переводчиком. Он ведь очень хорошо владеет языками, несколькими языками, и говорит на них, как правило, отлично. Вряд ли в МИ-6 упустят случай воспользоваться его помощью.

– Не все так просто, нет, не все так просто. МИ означает Military Intelligence[18], к твоему сведению. Это военная организация, а не гражданская и не дипкорпус. Она относится к вооруженным силам и стоит выше полиции и выше почти любых властных структур. Их агенты имеют звание и подчиняются строгой дисциплине. Короче, они… – Мигель скривился и быстро поправился: – Они офицеры, они служат в оккупационных войсках.

– Оккупационных? И что же они оккупировали?

– Ирландию, разумеется. Нашу родину, – быстро вмешалась Мэри Кейт, и при этих словах ее пылающие гневом глаза уставились на меня, по крайней мере так мне показалось.

Глаза косили больше обычного, и на миг мне опять стало немного страшно, хотя страх был явно беспричинный и длился, как всегда, лишь несколько секунд. Хотя нет, теперь он не отпускал меня чуть дольше. Потому что она не спешила придать своему взгляду прежнее благодушное выражение, и впечатление было такое, будто эти глаза одновременно и впиваются в меня, и убегают в сторону, и таят в себе горький упрек: “Ты что, совсем ничего не понимаешь, юная идиотка? Ты совсем оторвалась от жизни? Их армия оккупировала нашу родину”. Я быстро посмотрела на сына, словно ища у него защиты. Младенческий взгляд был рассеянным, Гильермо еще не умел как следует фокусировать его ни на людях, ни на предметах, этот взгляд плавал туда-сюда и был полной противоположностью взгляду Мэри Кейт. Ребенок уже успел успокоиться, казался совершенно здоровым и что-то весело мурлыкал.

Я наклонилась и погладила его пальцем по щечке. Вот он, мой малыш, – такой новенький, такой милый и пухлый, у которого все еще впереди. Как это ни абсурдно, но, глядя на него, я сразу успокаивалась – когда он был рядом, со мной вроде бы ничего не могло случиться, все остальное просто исчезало, а мы служили друг для друга защитой, хотя как он, бедняжка, сумел бы меня защитить?

Мигель щелкнул зажигалкой, и этот звук заставил меня поднять глаза. Руис Кинделан наконец сунул сигарету в рот, ударом большого пальца поднял крышку и попытался высечь искру, но не высек. Он повторил попытку уже решительнее – опять ничего. Я посмотрела на его ботинки, вечно немного грязные, во всяком случае, никогда не блестевшие как положено. Видно, он не слишком ухаживал за ними. Впрочем, многим мужчинам лень чистить ботинки, они