На экране появились три кнопки: синяя, красная, зеленая.

– Хватайся за меня, – сказал Джеффи, и Эмити крепко сжала его руку.

Хотелось бы надеяться, что на первичной Земле этот номер пустует, ведь сейчас не самый пик пляжного сезона. Даже если в нем кто-то есть, жильцы, скорее всего, будут спать, а когда проснутся и включат свет, их с Эмити уже и след простынет.

Облегченно вздохнув, Джеффи коснулся надписи «ДОМ». Через несколько секунд кнопки исчезли. На экране появился символ, знакомый любому пользователю Всемирной паутины, – колесико поиска, похожее на комету, возжелавшую поймать себя за хвост.

В горле у Джеффи стоял комок, и его никак не получалось сглотнуть.

– То есть… – начала Эмити, увидев колесико.

– Нет, быть такого не может. Черт, я же не на сайт захожу. Я просто хочу вернуться домой. Там была кнопка «ДОМ», я на нее нажал.

– А что, если эта штуковина потеряла связь с нашим миром?

– Эд ничего об этом не говорил, не писал в своей книжке. По крайней мере, мне такое не попадалось.

– Мультиверсум немаленький, – заметила Эмити.

Что-то с визгом пронеслось мимо здания. Что-то небольшое. Наверное, квадрокоптер. Или стайка квадрокоптеров.

Вздрогнув, Эмити отпустила руку Джеффи и направила луч фонарика на окно. В этот момент колесико перестало крутиться. Джеффи оказался в белоснежной световой буре, а через мгновение – на первичной Земле. Один.

Здесь шторы были раздвинуты. Уличного освещения за окном хватало, чтобы рассмотреть аккуратно заправленную кровать. Номер был свободен.

Джеффи издал торжествующий смешок, но тут же понял, что Эмити нет рядом, и его ликование вмиг сменилось отчаянием. Он попятился, налетел на стул с прямой спинкой, и тот врезался в ростовое зеркало, встроенное в дверь шкафа. Зеркало разбилось, Джеффи вскрикнул и чуть не упал. Выронил пистолет, едва удержал в руке ключ ключей – вещь, которой он дорожил сильнее всего и которую ненавидел всем сердцем.

Ну конечно, так и должно было случиться. Он же знал, что это непременно произойдет, ведь в книжках сплошь и рядом встречаются такие повороты сюжета, а реальная жизнь заткнет за пояс любую книжку, реальная жизнь выкидывает самые причудливые коленца, и ни один писатель на свете не способен втиснуть в книжку хотя бы один процент этого безграничного безумия, поэтому по капле выжимает суть жизни на страницы текста, надеясь найти в ней какой-нибудь смысл. Но какой? Какой смысл в том, что одиннадцатилетняя девочка осталась одна в чужом мире, в царстве смерти и ужаса? Этот смысл ускользал от Джеффи, и Джеффи был взбешен; ему хотелось заорать благим матом, ведь никакого смысла здесь нет, а есть лишь случайность, глупая и жестокая случайность, потому что сценарий реальной жизни, наверное, написал Толкин, но не тот Толкин, которого все мы знаем и любим, а Толкин, обкурившийся метамфетамином и выплеснувший на бумагу нескончаемый каскад случаев, событий, происшествий, непрерывно следующих друг за другом, зачастую трагических, да и все писатели, одержимые поиском смысла жизни, задавали себе вопрос: к чему все эти смерти, потери и страдания, какой в них вообще может быть смысл?

Все это пронеслось в сознании у Джеффи за малую долю секунды, а потом он поймал равновесие и нажал круглую кнопку на устройстве. Уже бегу, Эмити, сейчас, сейчас буду. Четыре секунды длились целую вечность. Наконец экран засветился серым, вот-вот появятся три кнопки, и тут в дверь постучали.

– Служба безопасности, – сказал человек в коридоре.

К Чарли Пеллафино приклеилось прозвище Дюк, все из-за походки вразвалочку, такой же как у Джона Уэйна. Чарли был фанатом Дюка и даже собрал неплохую коллекцию фильмов с его участием, но походке Уэйна подражал не нарочно. Эта походка выработалась у него сама собой. Внешне Чарли тоже был чем-то похож на Уэйна: высокий, крепкий, а взгляд такой, что подозреваемые выкладывали все подчистую, не дожидаясь, когда Пеллафино начнет им угрожать. Он, как и Дюк, был немногословен, держался уверенно, вел себя властно, в прошлом носил полицейскую форму, служил детективом в отделе борьбы с бандформированиями, а потом – в особой группе убойного отдела, где побил все рекорды департамента полиции Лос-Анджелеса по арестам и признательным показаниям.

В пятьдесят семь лет он ушел на пенсию, собираясь провести остаток жизни в Байе, рыбачить и играть в гольф. Через год ему стало скучно. За несколько десятилетий службы он не раз бывал в ситуациях, от которых съеживалась мошонка. Многие сукины дети намеревались его убить, но не сумели даже ранить. Теперь же Чарли понял, что его, человека, которого не брали бандитские пули, доконает размеренная жизнь пенсионера, причем в самом ближайшем будущем. Он хотел было вернуться в полицию, но там ему предложили лишь место в канцелярии.

Поэтому он устроился начальником службы безопасности в гостиницу «Суавидад». У него было трое подчиненных и кабинет в подвале, а в кабинете – телеэкраны, подключенные к камерам наблюдения, установленным в общественных местах гостиницы. Прошлый начальник работал с девяти до пяти, потому что в гостинице почти ничего не происходило. Все эти «почти ничего» у Дюка уже в печенках сидели, поэтому он взял себе другой график – с шести вечера до четырех утра, когда одни постояльцы напивались, а другие упарывались наркотой, когда в номера проникали воры (пока постояльцы были в городе, где опять же напивались, упарывались наркотой или просто сидели в барах и слушали безголосых певичек), когда рассерженные проститутки бросались с ножом на шизанутых клиентов, не понимающих разницы между арендой и покупкой.

Скучать на работе не приходилось, но и особенного воодушевления Дюк тоже не испытывал. Заведение было четырехзвездочное, клиенты самые разнообразные, чаще жертвы, а не охотники, но попадались и конченые мерзавцы. Гостиница ориентировалась на семейный отдых, но люди, как правило, останавливались здесь парами или поодиночке. Иногда Дюк чувствовал себя телевизионным персонажем, назойливым и некомпетентным заместителем шерифа Барни Файфом из сонного городка под названием Мэйберри.

Но сегодняшняя ночь была поинтереснее остальных. В одном из двух пентхаусов устроили шумную вечеринку, и гостей пришлось приводить в чувство, а обкуренной подружке вышедшего в тираж рок-музыканта – втолковывать, что нельзя торчать голой на балконе и кричать людям, ужинающим в патио семью этажами ниже, что она не прочь с ними потрахаться. В один из номеров проник вор, но кражу удалось предотвратить, а злоумышленника – взять под арест. Женщина с пятого этажа сообщила, что по коридорам бродит бородатый тип в грязном плаще. Видеозаписи подтвердили, что в четырехзвездочное убежище действительно проник бездомный, но тот оказался не лыком шит: забрызгал несколько камер краской из баллончика, а потом где-то затаился.

Дюк вышел на охоту. Осматривая четвертый этаж, он услышал за дверью номера 414 громкий стук. Кто-то вскрикнул, зазвенело разбитое стекло. Так вот, значит, где прячется этот бродяга. Дюк подошел к двери, постучал и сказал строго, но негромко, чтобы не потревожить людей в соседних номерах: