горожанки махали им руками, дамы — кружевными платочками; некоторые шумно вздыхали и утирали слёзы.

Через несколько дней пути отряд тревских рыцарей появился у стен замка Бладаста Маконского, где был разбит лагерь короля Рихемира.

Здесь Чёрного Вепря радостно встретили сеньоры и неприветливо сам король. Гундахар сразу понял, в чём дело: ведь, если бы он выполнил тайное поручение короля, который отправил его в Фризию, то давно присоединился к нему. Скорее всего, шпионы Рихемира уже донесли ему, что Чёрный Вепрь не только пощадил бастарда Фредебода, но и удерживал девушку в своём замке заложницей. И ещё: что маркиз, королевский вассал, действовал заодно с графиней Монсегюр. Уже ни для кого не оставалось тайной, что племянника короля Фредебода и Розмунду никогда не связывала особая симпатия, а сейчас они и вовсе откровенно ненавидели друг друга. Эта ненависть стократно усилилась борьбой за ареморский престол, и привела противников к войне.

— А ведь ты меня бессовестно обманул! — начал свои обвинения Рихемир, после того как сеньоры, покинув королевский шатёр, оставили его наедине с маркизом. — Обманул как старого друга, и предал — как своего сюзерена. Не выполнив мой приказ, ты пренебрёг моими интересами. А это уже измена — измена королю! Думаешь, я не разгадал хитрый ход Розмунды — выкрасть внучку фризского вождя, чтобы сделать её заложницей и иметь влияние на фризов? Она с самого начала не была уверена, что вдвоём с Бладастом сумеет одолеть мою армию, и понимала, что с воинами вождя Альбуена надежд на успех у них всё-таки больше… Но ты, Гундахар! Как ты мог так поступить со мной? Чем она тебя опоила? Как случилось, что ты, блестящий пример для всего ареморского рыцарства, предпочёл эту скользкую гадину своему королю и другу?.. О, эта наглая тварь из змеиного гнезда Монсегюров ещё будет ползать у меня в ногах, будет целовать мои сапоги и в слезах умолять о пощаде!

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​

Гундахар, услышав угрозы короля в сторону своей бывшей любовницы, невольно вздрогнул.

— Не следует забывать о том, что эта женщина была супругой вашего дяди, сир, и королевой Аремора, — сказал он в защиту Розмунды.

— Я не говорю, что её нужно казнить или до смерти замучить, — ответил Рихемир, при этом бросив на маркиза недовольный взгляд. — Пусть живёт! Но я больше не потерплю её присутствия ни в моём дворце, ни в Ареморе! Пусть уезжает в свой замок и сидит там тише мыши: я больше не желаю слышать ничего, что связано с родом Монсегюр!

Уловив сомнение в угрюмом лице Чёрного Вепря, король, чтобы успокоить его, поспешил подкрепить свои слова клятвой:

— Клянусь Священной Троицей Богов: кровь Розмунды не будет пролита! Я возьму её в плен, заставлю отречься от честолюбивых надежд, изгоню её из своего королевства, но жизнь ей сохраню!

Какие бы чувства ни испытывал Рихемир к маркизу-изменнику, какую бы ярость ни вызывал у него подлый поступок друга юности, в начавшейся войне ему дорога была любая помощь. И втайне он был очень рад тому, что тревы пришли, чтобы встать под его знамёна, а не на подмогу мятежникам. Его даже не волновал вопрос, по какой причине маркиз столь неожиданно переметнулся из лагеря Розмунды на его сторону.

И он сделал вид, что поверил объяснению Гундахара, когда тот с убедительным видом заявил:

— Я здесь, потому что Аремор в опасности. Я не сторонник междоусобицы, но в войне с мятежными сеньорами буду твёрдо стоять на вашей, сир, стороне. Разве я могу оставить своего короля одного в столь тяжёлое для страны время?

Несколько мгновений они молча смотрели друг другу в глаза.

Видя, что король колеблется, хмурит лицо и как будто, не простив его измены, ищет новые обвинения, маркиз решительно повторил:

— Сир, я не могу вас теперь покинуть. То, что я снова стою перед вами как ваш покорный вассал, есть не что иное, как воля провидения.

Рихемир долго не отвечал. Когда же ответил, словно камень свалился с души Чёрного Вепря, дождавшегося наконец-то желанных слов.

Король и маркиз разошлись, внешне миролюбиво, как старые друзья, а внутренне — без доверия друг к другу. У Рихемира, впрочем, для этого было куда больше оснований. Хотя Гундахар тоже не забыл, что король и прежде не слишком доверял ему: человек, который напал на Ирис в лесу, был подослан Рихемиром на случай, если маркиз не выполнит поручение своего сюзерена.

На следующий день пёстрая, сияющая доспехами королевская армия начала осаду крепости, в которой укрывались, понеся большие потери в первом сражении, мятежники. Бладаст Маконский, опытный вояка, оставаясь под защитой крепостных укреплений, решил измотать Рихемира длительным сопротивлением и потом выскользнуть из окружения. Гундахар, не менее проницательный рыцарь, читал его мысли, как свои собственные, и вынужден был предпринять какой-то шаг, чтобы уничтожить главные силы мятежных сеньоров. Собрав военный совет, Чёрный Вепрь в кратких словах призвал короля действовать решительно, не давая противнику времени на передышку, и вскоре катапульты были придвинуты к стенам крепости.

Огненные стрелы, подобно роям больших злых ос, по единому приказу полетели в осаждённый город. То в одном месте, то в другом вспыхнули пожары. Воины союзников и жители крепости бросились гасить огненные снопы, взметнувшиеся в небо, которое очень скоро закрыли тяжёлые дымные тучи. Пользуясь смятением защитников крепости и паникой среди горожан, Чёрный Вепрь, которому король передал командование армией, приказал подкатить к воротам таран.

Раздался удар, подобный глухому удару грома — предвестнику ужасающей своей сокрушительной силой бури… потом ещё один, и ещё и ещё… Удары раскачиваемого бревна из громадной сосны сыпались всё чаще, бодрее, злее; стены содрогались, земля гудела, будто из неё рвались наружу неведомые мощные и сердитые духи. Вдруг послышался страшный треск — ворота не выдержали упорного натиска тарана…

Маркиз Гундахар, сверкая доспехами, в облаке пыли и дыма, устремился в крепость, увлекая за собой тревских рыцарей и воинов короля.

В эти минуты маркиз думал не о победе, которую он добыл для Рихемира, и даже не о собственной славе. Злорадное и почти сладостное чувство мести росло, как буря, и наполняло душу Гундахара. Он думал о своей попранной любви, об изменах коварной любовницы, о её чёрной неблагодарности. В предвкушении их встречи, когда он представлял Розмунду в унизительном для неё положении пленницы, сердце Чёрного Вепря билось сильно и радостно. Это и было для него настоящей победой: насладиться позором той, которую он когда-то любил, но которая предпочла ему неудачника Бладаста, графа Маконского.

Маркиз Гундахар летел на своём коне сквозь тучи дыма; полы