Он вздрогнул от моих слов и недоверчиво всмотрелся: а вдруг я не шучу?

– Откуда вы знаете, что я… У вас что, моя дочь – единственный должник?

– Не единственный, но такие же рыжие волосы – я имею в виду, не крашенные – только у неё.

– Ксюха права, вы и в самом деле умны.

– Не знаю, насколько я в вашем представлении умна, но в наблюдательности мне не откажешь, не правда ли? Не только вы самоуверенны, да, господин Торопов?

– Лев Владимирович.

– И что вы от меня хотите, Лев Владимирович?

– Не поужинаете ли вы со мной, Юлиана Дмитриевна?

Я так и замерла, кажется, с приоткрытым ртом. Но быстро пришла в себя. Торопов определенно живёт и действует на пятой скорости. При моей второй. Независимо от дорожного покрытия. Не может сразу же всучить мне доллары, ничтоже сумняшеся зовёт в ресторан. А там, видимо, как обстановка покажет.

Надо его слегка тормознуть. Я снова почувствовала себя преподавателем – как если бы нужно что-то объяснить непонимающему студенту.

– Не можем мы всё-таки не копировать американцев. Это у них в фильмах чуть что, так и давайте поужинаем. А просто так, без участия желудка, ваш вопрос не решить?

Он усмехнулся, не сводя с меня глаз. Испытывающе. Как будто хотел сказать: говори, говори, всё равно я тебя достану.

– Чем вас не устраивают американцы? Ведь у нас-то, увы, не в обычае просто так незнакомым людям посидеть рядом в ресторане, поговорить о делах. Чего же тут плохого?

– Ничего. Наверное, потому, что у нас говорится: когда я ем, я глух и нем. Имеется в виду беседовать не за едой.

– Это выражение давным-давно устарело. В противном случае я не знаю, как ещё по-другому можно общаться деловым людям… А кофе попить где-нибудь – тоже нельзя?

– И поговорить? – съехидничала я.

– И поговорить.

– Ладно, вам повезло. У меня как раз «окно» двухчасовое. Очень неудобно составлен график занятий. Всё потому, что теперь я не дружу с нашей Ириной Викентьевной…

– Кто она такая? – грозно осведомился Торопов.

– Так, одна заведующая учебной частью, – засмеялась я.

Кстати, раньше я с Ириной Викентьевной была в хороших отношениях. То есть, нарочито хороших. Просто никто из преподавателей не хотел с нею связываться. А тут с некоторых пор я расхрабрилась и не стала перед нею расшаркиваться, и вот – итог! У нас на кафедре говорят, не так страшен черт, как его малютка. Это что же получается, плыть против течения не только сложно, но и опасно? Такая как Ирина загнобит, не моргнув глазом…

А ещё во мне проклюнулось чувство удовлетворения: теперь Лев Владимирович от меня зависел. По крайней мере, он обратился ко мне с просьбой. Можно было бы гневно осудить его хамское поведение, или ответить ему тем же, но будем снисходительны: может, человек и вправду куда-то страшно торопился. Не то, чтобы его зависимостью я собиралась как-то пользоваться, но на этот раз ощущала себя куда уверенней.

Я зашла на кафедру, взяла свой плащ. С утра небо морщилось, словно собираясь заплакать, но так и не сподобилось. Да и наш метеоцентр рисовал на экране телевизора тучки, из которых горошинами катился дождь. Но оговаривался: переменная облачность.

Все годы, что я преподавала в университете, слава неподкупного преподавателя грела мне душу. Я – неподкупная! И, кроме всего прочего, человек, никогда не идущий на компромисс. Но так ли уж это хорошо? То есть, железная леди, которая вряд ли может кому-нибудь нравиться. Люди, наверное, должны идти на уступки друг другу, а если не станут этого делать, то получится не жизнь, а сплошная конфронтация. Я вовсе не имею в виду недобросовестных преподавателей.

Это пронеслось у меня в голове в считанные секунды, когда мы шли рядом со Львом Владимировичем, время от времени касаясь друг друга плечом.

Я направилась к своей машине, а Торопов крикнул вслед:

– Езжайте за мной!

И помчался.

Не будешь же каждому объяснять, что я за рулём недавно, и правила движения стараюсь не нарушать. Хорошо, что в центре города у нас полно светофоров, так что из поля зрения тороповский джип я не потеряла. Остановился он у старой пятиэтажки, в торце которой примостилась кафешка с названием «Кофейня». Мы заняли столик на улице, благо теплые сентябрь позволял это: посидеть на улице, наслаждаясь бархатным теплом. Лев Владимирович привел с собой официантку, и она загрузила наш столик уймой десерта. Если я вот так стану с каждый родителем пить кофе с пирожными, меня даже усиленный утренний бег не спасёт. Я не стала делать ему замечаний, съем столько, сколько захочу, а он пусть сам с остальным разбирается.

– Честно говоря, я не знаю таких людей, которые отказываются брать деньги за свою работу, – пригубив кофе, проговорил он.

– Это вы о взятках? – решила уточнить я.

– Что значит, взятка? Если бы мы хотели…

– Ах, уже вы!

– Если бы мы, я имею в виду заинтересованные лица, требовали от вас чего-то, что не входит в ваши обязанности, тогда другое дело. Но ведь вы тем и занимаетесь, что экзаменуете своих студентов.

Ему бы с кафедры выступать, или в думе речи произносить о том, что считать, а что не считать взятками. В свете так называемой борьбы с коррупцией.

– Послушайте, Лев Владимирович, давайте не заниматься софистикой. Из-за неё у нас так много дилетантов во всех сферах. Никто не хочет прилагать усилия и думать над смыслом сказанного. В том числе и ваша дочь. Болтают, что на ум придёт. А вы, вместо того, чтобы заставить её работать, развращаете легкостью, с какой Ксения сдаёт… вернее, покупает экзамены.

Мне подумалось, хорошо, что Ксения не учится в медицинском. А то страшно представить, как будет лечить такой с позволения сказать доктор несчастных пациентов. И ведь способная девчонка, ей бы немного приналечь на учёбу, не понадобилось бы и папашино участие!

– Видите ли, Юлиана Дмитриевна, всё объясняется просто: я чувствую себя виноватым в том, что в свое время оставил Ксюшу на воспитаниё матери, хотя и подозревал, чем всё это может кончиться. Валерия – Ксюшина мамочка – всё решает с помощью денег. И я эти деньги всегда давал. Как говорится, по первому требованию.

Он вопросительно взглянул на меня.

Если что мне в моей работе и не нравилось, так это подобные разговоры с родителями. Все они кончались одним и тем же вопросом: «Сколько?»

Мне, как и всем нашим преподавателям, конечно же нужны были деньги, но зарабатывать их таким путем! Всё же хотелось себя уважать… А с другой стороны, неужели моё самоуважение только в этом? Получается, назло кондуктору, возьму билет и не поеду. Что я делаю такого, недостойного? Всего лишь пью кофе с одним из родителей.

– Юлиана Дмитриевна, не согласитесь ли вы позаниматься с Ксенией дополнительно? – предложил Торопов. – С учениками-то вы могли бы заниматься.