На это у меня ушло две недели, и когда наконец-то она уже начала общаться со мной без всякого страха, я смог вздохнуть с облегчением, и перестал без необходимости возить её в город. Теперь она встречала меня радостной улыбкой и с каждым днём, я всё больше времени проводил в её обществе.

Я многое узнал о ней, и стал лучше её понимать. И чем больше узнавал её, тем сильнее меня к ней тянуло. Проснувшись вечером, я сразу шёл к ней, чтобы пойти погулять по парку возле дома. Если погода не позволяла, то мы садились в библиотеке и обсуждали прочитанные книги или смотрели фильмы. Телевизор я не очень любил смотреть, но мне нравилось, что мы делали это в её комнате и в такие моменты я чувствовал себя как никогда умиротворённо.

Меня не устраивало только несколько вещей — с каждым днём моё терпение иссякало, и я уже с большим трудом мог заставить себя сдерживаться. Я хотел Лию, и мне уже ничего не помогало. Даже то, что теперь я выбирал себе в жертвы девушек похожих на неё, не давало мне удовлетворения в полном объёме, и я понимал, что долго так не выдержу. А ещё меня раздражало, что для питания Лия всегда выбирала парней.

Когда я привозил её в очередной клуб на охоту, мне нравилось, что на неё обращают внимание, и с завистью смотрят на меня, но когда она начинала выбирать себе жертву, я начинал злиться. Со второй своей жертвой Лия недолго танцевала и, определившись, сразу увезла, а вот с третьим парнем она долго танцевала и позволяла себя обнимать, дразня его. В тот момент мне хотелось самому свернуть ему шею. Но особенно тяжело было смотреть, как она прижимается к ним всем телом, когда пьёт их кровь. То, что я испытывал в такие моменты, было гремучей смесью из желания быть на его месте, злости, что она так сильно к ним прижимается, и гордостью за то, что все её доноры безропотно подпадали под её влияние, и бежали за ней даже, когда она просто манила их за собой пальчиком.

Четыре дня назад, находясь в своей комнате после того, как отправил свою очередную жертву к себе, я лежал и думал, как же дальше действовать с Лией. У нас с ней установились хорошие дружеские отношения, и мне казалось, что уже можно переводить их на другой уровень, но как это сделать, не спугнув её, я не знал. Начинать флиртовать с ней или бросать на неё заинтересованные взгляды, мне казалось глупым. И вот тогда-то меня и осенило с игрой в шахматы.

Я знал, что она никогда не сможет у меня выиграть, если я сам этого не захочу, и уже даже спланировал все свои проигрыши и выигрыши на много ночей вперёд. Я решил начать с лёгких поцелуев, при её проигрышах, и таким образом давая ей возможность привыкнуть к этому и задуматься обо мне не как о друге, а как о мужчине. Естественно я собирался и проигрывать ей, чтобы она ничего не заподозрила, а потом, при каждом новом выигрыше я хотел всё более страстно целовать её. Но…

Всё, что я спланировал, я же и испортил. "Надо было остановиться, когда она поцеловала меня и отошла. Или уже в крайнем случаи не требовать от неё ответа на поцелуй! Теперь это уже не переведёшь в шутку" — я недовольно поморщился.

Лия сразу всё поняла и теперь больше никогда в жизни не доверится мне. "Она думает, что всё дело только в новой Королеве, а вот я уже не уверен в этом".

Когда я говорил ей, что новая Королева для нас не так важна, я не лгал. Для нас главным было не допустить, чтобы Лия встала на сторону дампиров, и мы этого добились, но вот что будет теперь, после моего прокола, было непонятно. А самым неприятным во всей этой ситуации было то, что я хотел Лию уже не ради Королевы, а потому что она всерьёз меня заинтересовала, но она вряд ли в это поверит.

Вспомнив вкус её губ и робкий ответ, а потом страсть, с которой она ответила на мои поцелуи, я сжал кулаки. "Я хочу намного большего от неё, чем этот невинный поцелуй, и отступать не собираюсь! Если уж совершил глупость и не сдержался, то надо идти до конца сейчас, иначе потом будет поздно. Надо не дать ей полностью уйти в себя и закрыться от меня!".

Встав с кресла, я решительным шагом поднялся по лестнице и, остановившись возле дверей её комнаты, прислушался. Из комнаты раздавался её тихий мелодичный голосок, и я озадаченно нахмурился. "Она что там поёт?". Этого я никак не ожидал. Невольно я стал вслушиваться в слова песни и внутри всё сжалось. Слова песни звучали, как отчаянная просьба:

Я прошу тебя — сделай сердце мне

Из железных лат и стальных оков

Чтобы не пробить, пулей и мечом

Чтобы чувства все — были нипочём.

Я прошу тебя — муки облегчи

Сделай так, чтоб я — стала не ранима

Слишком чувства все, стали мне близки

Равнодушной быть — мне необходимо.

Равнодушной, захотелось быть

Чтоб любили — только не любить.

Может быть всё напрасно

И мысли меня съедают

Хочу быть опять свободной

Об этом никто не знает.

Когда она стала повторять припев во второй раз, мне вдруг показалось, что она там плачет. "Я ведь ни разу не видел, чтобы она плакала! Даже когда мы привезли её сюда, и я ей всё рассказал, она не обронила ни одной слезы. И что это значит — равнодушной быть мне необходимо? Это касается меня? Если это так, то значит, я ей нравлюсь, и она этого боится?". Когда Лия снова запела, я приник к двери, внимательно вслушиваясь в слова.

Я прошу тебя — чудо соверши

И весну мою — в зиму обрати

Отрезви меня, заморозь тепло

Сделай так, чтоб мне — стало всё равно.

Преврати меня, в неприступный лёд

И души моей — оборви полёт

Успокой меня и освободи

Слишком чувства все, стали мне близки.

"Ну уж нет! Я не дам тебе превратиться в неприступный лёд! И не освобожу тебя!" — приоткрыв дверь в её комнату, я тихонько зашёл и остановился.

Лия сидела в одном из кресел с закрытыми глазами, поджав под себя ноги, и откинувшись на его спинку. На голове были наушники, и она плотно прижав их к ушам руками, тихонько пела сейчас припев, а по лицу катились слёзы.

"Сейчас или никогда" — подумал я и, подойдя к ней, взял её на руки. Сев в кресло я усадил, вернее, практически уложил её к себе на колени, как маленького ребёнка, и прижал к себе.

Когда я поднял её, она испуганно дёрнулась и, открыв глаза, попыталась вырваться. Я снял наушники и ласково сказал:

— Шшш, моя хорошая, не надо.

— Отпусти меня! — с ненавистью произнесла она и предприняла ещё одну попытку вырваться.

— Нет, Лия, я не отпущу тебя, никогда. Ты нужна мне.

— Знаю я, что тебе нужно!

— Ты не права, — спокойно ответил я. — Дело совсем не в новой Королеве, и я тебе это уже объяснял. Дело в тебе.

— Ты всё врёшь! Вы все мне врёте! Ненавижу вас!