– Понятия не имею – видно, кто-то разболтал ему. И ему хватило наглости припереться прямо в мой дом!

– Почему универсалы не арестовали его? – поразилась Дана.

– А знаете, его не за что арестовывать! – зло рассмеялся Кирилл. – Обратная сторона жизни праведников – мы слишком снисходительны. Нас не интересуют преступления, которые он совершил в других мирах, только в Латебре. А здесь… здесь он никого не грабил, не убивал, не угрожал… Парадоксальная ситуация: одного взгляда на него достаточно, чтобы понять, что он достоин казни. Но нет, он ведь один из нас! И этот дом – его дом тоже, так было в завещании моих несчастных родителей. Конечно, мы прогнали его тогда, и он ушел без боя. Но с тех пор он не оставлял меня в покое.

Хэллоуин больше не решался тревожить Латебру, он знал, что это не обязательно. Кирилл вывозил свою семью на отдых в другие кластеры, показывал дочери внешний мир – и его брат всегда был там. Дана подозревала, что Хэллоуин вполне мог видеться с племянницей втайне от ее родителей.

Он тоже видел в ней черты сестры, которую не смог спасти, и это наверняка серьезно на него влияло. Кирилл бесился, но ничего не мог поделать. Его гнев не ослабило даже то, что Хэллоуин искренне любил его дочь. Он похоронил своего брата и не желал больше никаких напоминаний о нем.

– Он был здесь несколько дней назад, – неохотно признал Кирилл. – Вошел через главные ворота и промаршировал прямо к моему дому! Напугал мою жену и дочь, чего-то хотел от меня…

– Чего? – насторожился Амиар.

Дана понимала его чувства: визит Хэллоуина почти совпадал с погромом в Сивилле. Возможно, получив Небесный Опал, он пришел к брату за помощью или советом!

Но Кирилл был непреклонен:

– Не знаю и знать не хочу. У него нет никаких прав на этот мир, он не должен видеться с моей дочерью. Он монстр!

Дана снова посмотрела на рисунок Лизы; малышка, похоже, не разделяла мнение отца. Для нее «дядя» был добрым, сильным, завораживающим созданием. Он улыбался ей, а родители – нет. Лиза любила его той преданной любовью, на которую способны только дети, потому что он любил ее, такое не подделаешь.

Так что в своей оценке Хэллоуина Лиза была гораздо честнее отца. Дана пыталась смотреть на наемника ее глазами – и она впервые видела человека, которому умирающая сильфида могла доверить судьбу своего народа.

– Вы так и не спросили его, что ему нужно? – допытывался Амиар.

– Я не позволил ему говорить об этом! На этом мое общение с Хэллоуином закончилось. Не хочу показаться грубым, но вам пора уходить, я рассказал вам все, что знал. Каким бы ни было будущее существа, считавшегося когда-то моим братом, ему нет места в Латебре… да и вам тоже.

* * *

Деревья кричали, умирая, и она плакала вместе с ними.

Алеста Арбор обладала всеми силами, которыми природа наделяла первую ветвь. Но только ей, единственной в своей семье, достался особый дар: она могла слышать голоса деревьев. Некоторые нелюди, такие, как дриады, были способны настроиться на них, почувствовать их душу, но не различить их слова. Алеста же справлялась с этим легко, она даже ничему не училась – все пришло само. Еще маленькой девочкой она услышала их и ответила.

Деревья были для нее особым народом, вечными союзниками, заступниками и лучшими друзьями. Они понимали ее так, как люди не могли. Они прощали ее, они помогли колдунье вернуться в мир магии.

И вот теперь она, бессильная, была вынуждена наблюдать за их агонией. Алеста стояла у окна и сжимала подоконник с такой силой, что под ногтями уже собралась кровь. Ей хотелось отвернуться, забиться в дальний угол, не видеть и не слышать, но это было бы позором. Раз она не могла остановить их боль, она должна была хотя бы разделить ее. Поэтому она не двигалась с места и не отрывала немигающий взгляд от деревьев.

Над ними кружили десятки, сотни тысяч насекомых. Крупные твари, похожие на саранчу, пожирали листья. Длинные извивающиеся черви подтачивали стволы, превращая здоровую древесину в гнилую труху. Цветы увядали от личинок, склонявших их стебли к земле, виноград задыхался под паутиной. В прошлом зеленый квартал Сивиллы пропитывался смертью, и все, кто был связан с магией земли, чувствовали это.

Она могла бы все остановить. Силы Алесты легко хватило бы, чтобы укрепить эти деревья, заставить их раздавить насекомых и закрыть своими ветвями весь город. Но она понимала, что это временная мера – спасение даже не на день, а на пару часов. Опасны были не сами насекомые, а их источник, его Алеста победить не могла.

Деревья и сами понимали это. Подкошенные болью и страдающие, они все равно успокаивали ее.

Будь сильной до конца, не поддавайся.

Однажды ты отомстишь, но, чтобы отомстить, ты должна выдержать сегодня. Просто помни о нас…

Мы любим тебя. Мы хотим, чтобы ты жила.

Она уже знала, что деревья разных кластерных миров связаны друг с другом единой сетью, непонятной никому, кроме них. Поэтому деревья, умирающие здесь, знали ее. Они получили воспоминания о том, как она росла, становилась сильной, теряла, а потом снова находила саму себя. Принимая свою смерть, они видели в ней единственную надежду, и от этого становилось легче.

Им – но не ей. Алеста впускала в себя их боль, чтобы запомнить ее и однажды призвать из памяти. Ничего ведь еще не закончилось! Рано или поздно Сивилла будет освобождена, и тогда она первой принесет сюда новые семена.

Она уже знала, что ужасная расправа над деревьями – дело рук Аурики и чудовищ. Хотя нет, просто чудовищ при молчаливом одобрении этой ведьмы. Ни одно из известных Алеете существ не могло так издеваться над живой природой, а вот те, кого породила смерть, могли.

По городу давно уже ходили слухи, что новые хозяева недовольны. Они смогли захватить Сивиллу, но не поработить. У них были основания подозревать, что готовится мятеж. И тогда они решили снова показать свою силу – этим беспощадным, тихим убийством.

Ранним утром небо стало черным от насекомых. Они парили в воздухе, ползали по земле, они появлялись отовсюду, и казалось, что им нет числа. Горожане в панике закрылись в своих домах, ожидая повторения резни. Но на этот раз мишенью стали не они, Сообщество решило показать им, на что оно способно.

Растения в Сивилле не просто давали тень и пищу. Они были символом земли, они заполняли целый квартал, для некоторых элементалей они были друзьями. Их гибель была для города большей жертвой, чем разрушение домов. Дома можно восстановить – и это будут точно такие же дома. Деревья можно посадить снова – но это будут совсем другие деревья.

А главное, сами деревья понимали это и прощали то, что их никто не спас.

Мы должны стать для тебя символом, но не того, что они хотят вам внушить.

Спасибо, что была с нами…

Не в силах больше оставаться в доме, измученная и уставшая, Алеста выбежала на улицу. Она и сама толком не понимала, зачем. В ней кипел гнев, требовавший действовать, но действовать она не могла.