– Я благодарю вас за проявленное великодушие, – Амиар чуть наклонил голову в знак той благодарности, которую вряд ли чувствовал. – Я бы никогда не решился нарушить покой Латебры, если бы не чрезвычайные обстоятельства.

– Мы понимаем это. Увы, Иоанн Энтис – это действительно наша боль и наша огромная вина перед другими мирами.

– Не думаю, что это ваша вина, – пожала плечами Дана. – Он сам принял решение стать Хэллоуином.

– Решения принимаются не человеком, но обществом, – отрезал старейшина. – Если мы не сумели объяснить Иоанну истину, это наша вина.

– Как скажете.

Вряд ли в этом мире простое самостоятельное «я» имело хоть какой-то вес, и Дана решила не нарываться.

– Мы не хотим показаться неучтивыми, но ваш визит должен быть ограничен по времени, – заявил другой старейшина. – Наши люди не привыкли к посторонним, и мы не хотели бы пугать их обществом тех, кто, по слухам, связан с войной. Кирилл Энтис, брат Иоанна, любезно согласился принять вас у себя. Побеседуйте с ним, узнайте все, что нужно, и покиньте Латебру мирно.

– Так и будет, – заверил их Амиар. – Большего нам не нужно.

Кирилл любезно согласился, конечно… А кто только что говорил, что решения принимаются обществом? Как и предполагала Дана, Кирилла наверняка поставили перед фактом.

От центральной площади их снова провожала охрана. Улицы к этому моменту опустели, горожане прятались от них, как от чумы. И это потомки тех, кто был равен чудовищам? Невероятно!

Кирилл Энтис жил на одной из центральных улиц с самыми большими домами. Ему принадлежал просторный коттедж, окруженный небольшим садиком. Перед главным входом располагалась большая детская площадка, одна на несколько домов, но сейчас она пустовала. Казалось, что весь квартал вымер, остался только Кирилл, который с вымученной улыбкой встречал их у входа.

Он был чем-то похож на Хэллоуина, но не слишком. Тоже высокий, те же лисьи черты, но на этом – все. Кирилл Энтис был заметно массивнее брата, полнее, отличался нездоровой бледной кожей и угольно-черными волосами. За гостями он наблюдал сквозь линзы очков в массивной оправе, и это удивляло: похоже, универсалы погасили все свои прошлые способности, ведь нелюди отличаются великолепным здоровьем.

Кирилл носил костюм из легкой ткани, похожей на отбеленный лен, – рубашку и брюки. Это тоже была униформа, но предназначенная не для физического труда: Наристар предупреждал, что семейство Энтис относится к высшим кастам.

– Добро пожаловать, – неестественная улыбка Кирилла стала чуть шире и теперь напоминала нервный тик. – Меня зовут Кирилл Энтис, и для меня большая честь принимать в своем доме Огненного короля и его супругу!

Он и правда проводил их домой – под сочувствующими взглядами охраны. Кирилл был напряжен, возможно, даже зол, но держался он неплохо. Его жена справлялась хуже: маленькая худенькая женщина, встречавшая их в прихожей, старалась не смотреть на них и ничего не говорила.

– Это София, моя супруга, – представил ее Кирилл. – И она тоже вам очень рада.

Дана рассеянно кивнула, осматриваясь по сторонам. Внутри дома было не больше уюта, чем снаружи. Здесь все было стильным, правильным, стоящим точно на своих местах. Но Дана не сомневалась, что если она войдет в любой другой дом на этой улице, то увидит примерно то же самое.

Кто вообще захочет жить в выставочном павильоне? Здесь можно продержаться день, два… а дальше что? Всю жизнь соответствовать стандарту, придуманному непонятно кем? Не удивительно, что Хэллоуин тут лишился рассудка!

А может, не лишился? Глядя на жизнь в этом кукольном доме, Дана подозревала, что побег отсюда – это как раз признак ума.

Хозяйка проводила их в гостиную, где уже был накрыт стол. Но оставаться с ними София не стала, предоставив беседу мужу.

– Вы наверняка знаете, о чем мы хотим поговорить, – вздохнул Амиар.

– Да, мне сказали. А даже если бы не сказали, догадаться было бы нетрудно. Это мой крест, и я несу его уже не первый год.

– Не похоже, что вы близки с братом, – отметила Дана.

– Я бы предпочел, чтобы у меня не было брата. Он опозорил себя, втоптал имя нашей семьи в грязь, разбил сердца наших родителей. Лучшим, что он сделал, был уход из Латебры, и даже после этого он продолжил нести зло в другие миры. Вы ведь из-за этого здесь, не так ли? Что он еще натворил?

– Мы здесь, чтобы узнать, кто такой Хэллоуин, – ответил Амиар. – Будем откровенны: представители таких семей, как ваша, редко бунтуют. У Хэллоуина не было причин возвращаться к хищным корням своего рода, а он все равно это сделал. Такое не происходит из-за обычного подросткового протеста, должна быть серьезная причина.

На этот раз Кирилл не спешил с ответом. Он отвернулся от них, смотрел только в окно, и Дана заметила, что его кулаки сжаты до побелевших костяшек. Лишь спустя пару минут он глухо проговорил:

– Причина была. Но она не оправдывает его.

– Расскажите, что это за причина.

– Давайте прогуляемся, – неожиданно предложил Кирилл.

Из гостиной он провел их к длинной узкой галерее. Одну ее стену почти полностью занимали окна в пол, заливавшие пространство теплым светом невидимого солнца. На другой стене были развешаны портреты; одни смотрелись откровенно старыми, другие, похоже, были сделаны с современных фотографий. Но фотографии здесь смотрелись бы лишними – следами прогресса, который универсалы не желали признавать. Поэтому они доверяли свою память не фотопленке, а холсту и краскам.

Здесь хранилась история семьи Энтис – тех ее представителей, что позабыли о своей природе и подчинились культу. Первое время Кирилл шел молча, даже не глядя на своих предков, и остановился только воле портрета семейной пары – молодой, красивой, но не по годам серьезной. Мужчина и женщина будто знали, какая ответственность на них лежит, и со дня свадьбы отказывались от любых радостей жизни.

– Это наши родители, – пояснил Кирилл. – Очень уважаемые люди в Латебре. Их репутация была настолько безупречна, что даже после выходки моего брата соседи не отвернулись от них. Но сами они пережить такое не сумели. У мамы всегда было слабое сердце, и каждый раз, когда она слышала о нем, ей становилось плохо. Ей помогали, ее спасали… а однажды спасти не успели. Когда ее не стало, отец тоже долго не протянул, они умерли в один год. А все из-за него! Он знает об этом, я говорил ему. Но не думаю, что ему знаком стыд.

Рядом с портретом семейной четы висело изображение их детей. Вот Кирилл и Хэллоуин… точнее, тогда еще Иоанн, послушный золотоволосый мальчик. Они выглядели двойняшками, хотя Дана знала, что они погодки, Кирилл родился на год позже. На этой картине им было лет по семь-восемь, неизвестный художник запечатлел их играющими в саду.

Тогда Кирилл казался совсем другим: он смеялся, карие глаза светились весельем, он еще не думал о нормах, законе и общественном мнении. Они с братом возились на сочной зеленой траве сада и, кажется, любили друг друга…