Я покосился на Костю. Он сидел, безучастно прикрыв глаза. То ли махнул на меня рукой, то ли всецело одобрял мое поведение.

– Можно констатировать одно: мы ни на миллиметр за прошедшее время не приблизились к разгадке этой истории, – сказал министр МВД, обращаясь к генеральному. – Есть на то причины, объективные и не очень… Но сейчас не время разбираться. Ясно: убийца вернулся в Россию. Судя по тому, что я знаю о сегодняшнем убийстве, выстрел опять был произведен с большого расстояния. Когда-нибудь мы сможем прервать эту страшную цепь убийств? Или будем сидеть и ждать: кто следующий? Что для этого надо? Конкретно?

– Нужна самая малость: необходимо, чтобы им не мешали, – улыбнулся генеральный, кивнув в нашу сторону.

Славу Грязнова доставили ко мне через четыре часа объединенными усилиями армии и милиции целым и невредимым, но с подбитым глазом. Он сидел в углу моего кабинета, поглощая неимоверное количество горячего чая с пирожными, за которыми уже дважды бегала сердобольная Лара.

Я разглядывал привезенные фотографии, сравнивая их с фотороботом. В общем-то похож. Не сказать, чтобы очень. Опять, значит, тащить сюда этих хлопцев Дмитро и Миколу. Основываться на показаниях соседок-старушек опасно. Там склероз уже взял свое. Правда, остаются еще участковый и портье Бычков.

Привезенные вещи Прохорова с отпечатками пальцев сейчас сравнивались криминалистами с теми отпечатками пальцев, что были выявлены в номерах гостиницы «Мир» и на предметах в снимаемой подозреваемым квартире. Работа кипела. Компьютеры перегревались, люди не разгибались.

А Слава поглощал пирожные, гонял чаи и подмигивал мне подбитым глазом.

Я ждал результатов, понимая, что сейчас от этого целиком зависит моя репутация в свете моего вызывающего поведения на совещании у генерального.

Неожиданно раздался междугородный звонок.

Я схватил трубку, предчувствуя неладное. По-моему, нехорошие известия по телефону предваряются такими вот тревожными звонками.

И точно. Звонил Володя Фрязин из Украины.

– Эти националисты говорят, что я неправильно их понял! – кричал Володя. – Пулю они дают, но требуют, чтобы я остался у них заложником. Говорят, будто эта пуля для них национальная святыня. Пусть ее обследуют и вернут – тогда меня отпустят!

– Володя! – закричал я. – Ты откуда звонишь?

– Из ихнего штаба, – ответил Володя. – Доллары взяли, а потом говорят, что я их заложник.

– Дай трубку кому-нибудь из старших, – сказал я. – Только спокойно. Не поддавайся на провокации.

Были слышны какие-то голоса. Потом снова возник Володя.

– Говорят, будто не разумеют по-русски, – сказал он. – Что мне делать, Александр Борисович?

– Пусть кто-нибудь возьмет трубку. Ты слышишь меня? – повторил я. – Меня поймут. Я знаю, что им сказать. Ах, сволочи…

Наконец трубку взял некий босяк, что я определил по голосу.

– Слухаю! – сказал он.

Я говорил минуты три. Он меня не прерывал. «Слухал». Должно быть, старался запомнить все идиоматические выражения, на случай если когда-нибудь придется их повторить.

Слава восхищенно присвистнул. На том конце провода хранили гробовое молчание. То ли отключились, то ли обдумывали услышанное.

– Я тебя самолично, своей рукой присоединю к России, – сказал я, – если мой человек не вернется завтра же утренним самолетом!

В кабинет заглянула Лара.

– Это кто у вас тут так матерится? – спросила она, округлив глаза.

Я нетерпеливо отмахнулся, ожидая, что мне ответят. На том конце провода что-то мекали, вздыхали и перешептывались. В конце концов, баксы они получили. Черт с ней, с национальной святыней, даже если москали ее не вернут. Найдем другую… Я почти слышал эти слова, произносимые там. Тем более начало отопительного сезона. Возьмут и отключат газ. С этих проклятых москалей станется… А снова стучать зубами неохота. И вообще, с прокуратурой лучше не ссориться. Пусть даже не с нашей. Они всегда найдут общий язык.

– Завтра прилетит, – на чистом русском языке произнес другой голос. – Встречайте. Вылет из Киева в десять пятнадцать.

И положил трубку.

Я победоносно посмотрел на Славу. Тот уже насытился и блаженно развалился в моем кресле.

– Теперь бы горячую ванну и двести грамм армянского… – мечтательно сказал он.

– С ванны надо было начинать, – заметил я. – Коньяк тебе будет. А сначала посоветуемся… Ты случайно Горюнова не встречал?

– Он там? – удивился Слава.

– Надо же ему где-то прятаться. Странно, тебе не кажется, что все сходится на этом Алтае?

– Больше того, – зевнул Слава. – Прохоров и Горюнов служили в одной воинской части. Кстати, увидев твой фоторобот, жена Прохорова спросила: а кто это?

– Вот это да! – присвистнул я. – И ты молчал?

– Не хотел тебя расстраивать, – продолжал Слава, борясь с сонливостью. – Кстати, Горюнов был там писарем, Прохоров – командиром взвода.

– Много тут странного, тебе не кажется? – спросил я. – Только не спи. Ты можешь со мной говорить?

– Отложим до завтра, – сказал он и тут же захрапел.

И снова в кабинет заглянула Лара. Такое впечатление, будто она прислушивалась ко всему, что здесь происходит.

– Тс-с… – прижал я палец к губам. – Не видишь – переутомился.

– Ну и запах от него! – забавно сморщила она свой носик (даже захотелось его поцеловать). Я привстал, чтобы прикрыть дверь.

– Ты не знаешь еще кое-что, – вдруг явственно сказал Слава, не открывая глаз, когда я положил руки на плечи Лары.

Я тут же их отдернул, как если бы в дверь заглянула моя жена.

– Там же служил сын генерала Тягунова, которого тебя просили отыскать, – сказал Слава и снова захрапел.

Я сел за стол и забарабанил по нему пальцами. Ларе показал глазами на дверь. Надо было собраться с мыслями.

Что происходит? Сегодня министр обороны вдруг узнал на фотороботе человека, которого он когда-то видел. Я разбираюсь в вазомоторных реакциях. Он не ожидал его увидеть. И был поражен совсем как я, когда подумал, что где-то этого молодца уже встречал. Только не могу вспомнить где. А надо. Пойдем дальше. Общих знакомых у меня с министром не было и быть не может. Нигде мы с ним, кроме совещания у генерального, не пересекались. Значит, общие знакомые исключены. Но есть и другое. Этот киллер был у него и у меня перед глазами. Пусть короткое время, но был. Где и как это могло произойти?

Я походил по кабинету. Храп развалившегося в кресле Славы Грязнова мешал и отвлекал.

Надо снова все хорошенько обдумать. Выяснились интересные вещи. Спасибо спящему в моем кресле Славе Грязнову. Итак, эти офицеры служили в одной воинской части. Поэтому писарь полка стал помощником замминистра обороны? А как там оказался, кстати говоря, сын генерала Тягунова? Что, черт возьми, за всем этим стоит?