В дверь постучали.

– Входите, открыто! – сказал я, полагая, что это Лара. Но это был посыльный прапорщик из ФСБ.

– Вам велено передать заключение баллистической экспертизы из криминалистической лаборатории госбезопасности.

– Это утреннее убийство помощника министра? – спросил я.

– Там все указано, – сухо сказал он и, козырнув, покинул кабинет.

Как я мог забыть… Шестая пуля за полтора месяца. Остается только сравнить. Дрожащими пальцами я раскрыл конверт. Прежние акты экспертиз находились в моем сейфе. И потому, когда я достал акты из сейфа и сравнил с новыми данными, то увидел характерные нарезы на фотографиях извлеченной пули и понял: первая винтовка! Та, из которой застрелили банкира Салуцкого. Ошибки быть не могло. Но сопоставить все равно придется. Утром нужно отдать экспертам из НИИ судебных экспертиз, сейчас они уже разошлись по домам. Я постарался взять себя в руки. А то чересчур уж разволновался. Итак, две винтовки. Выходит, киллер мотается по городам и весям с парой винтовок? Или просто меняет их после каждого очередного убийства? Что это ему дает? А то же, что и выстрел под основание черепа с большого расстояния. То есть выигрыш во времени. Он не дурак, должен понимать, что когда-нибудь это откроется.

Значит, или у него ограниченное число целей, которые он себе наметил, или он старается успеть ухлопать как можно больше, прежде чем его раскроют. И вот он снова в Москве… Где окажется потом?

И кто у него следующий?

Для этого надо сначала понять, что их всех связывает? Я имею в виду убитых. Добавим к этому, что Горюнов, с которым он, подозреваемый в убийствах, служил в одной части, его боится. Почему? Это Грязнов, зная, что Прохоров и этот писарь служили вместе, должен был разузнать там, в этом полку. Хотя да, родственнички пропавшего без вести Прохорова «обули» Славу на изрядную сумму, так что он застрял там, в Барнауле.

Я с сочувствием взглянул на спящего, чей могучий храп к тому времени перешел в мелодичное посвистывание.

Однако продолжим наши небезынтересные рассуждения, сказал я себе. Стоило бы фоторобот показать уже не министру обороны, а его заму. Генералу Тягунову. Для этого есть свои резоны. Сын Тягунова служил в том же полку. Возможно, что генерал каким-то образом тоже знал этого Прохорова. Останавливался у них, когда был в Москве проездом, мало ли… Если военный министр этого офицера видел, то его зам тем более должен его знать. Не исключено.

Интересно, что здесь существуют две отправные точки на географической карте. Алтай и Чечня. Интересно, что оба офицера пропали в этой чертовой Чечне без вести. Кстати, хорошо бы знать: одновременно или по очереди? Причем Тягунов-старший просил отыскать его сына именно меня… Нет, тут простое совпадение. Я всегда знал, что совпадений в этой жизни больше чем достаточно. Однажды я ехал в метро, будучи студентом, и на «Соколе» вошла в вагон симпатичная девушка. Мы посмотрели друг на друга, и ничего больше… Назавтра я ехал по той же линии уже от «Белорусской». И только вошел в вагон, как увидел ее же, сидящей в этом вагоне, рядом с дверью, в которую я вошел. Конечно, мы сразу узнали друг друга. И не могли прийти в себя от изумления. Пришлось познакомиться, без особых, впрочем, долговременных последствий. Пару раз встретились, и только тем в основном и занимались, что обсуждали случившееся. Надо же, говорили мы, раздеваясь, в таком огромном городе, чтобы в одном и том же вагоне, одного поезда, в одном направлении, в одно и то же время… Это мешало наслаждаться сексом. Мы просто уже не могли говорить ни о чем другом.

На том и расстались, без всяких претензий друг к другу. Но это только присказка. На другой день после расставания мы снова столкнулись нос к носу на «Площади Свердлова». И на сей раз шарахнулись друг от друга. Было пол-одиннадцатого вечера, она откуда-то возвращалась, усталая, но довольная, была, кстати, не одна…

Так вот, она потащила своего нового знакомого в другой конец платформы, с ужасом на меня оглядываясь. Мистика какая-то, думал я, глядя ей вслед. Может, Провидение предназначило нас друг для друга? А мы этого не поняли?

Но вернемся к нашим баранам. Просто голова кругом от этих предположений! Но что-то наклевывается…

Итак, фоторобот на тех, кто видел и знал Прохорова, особого впечатления не произвел. Уходя от нас в объятия Морфея, Грязнов что-то на сей счет промычал. А я, потом министр кого-то сразу узнали… Что сие означает?

Я машинально набрал номер телефона Меркулова. Его секретарша, которая тоже еще не ушла, несмотря на позднее время, соединила нас сразу, узнав мой голос.

– Ничего не получается, – сказал я. – Грязнов спит, и ему все до фонаря. Представляешь, оказывается, оба служили в одном полку.

– Кто? – не понял Костя.

– Горюнов и Прохоров. Ну чьи документы были у этого молодчика на Садовом…

– Ну-ну! – заинтересовался он. – И что?

– Ничего. Жена не узнала на фотороботе своего мужа.

– Чья жена, говори толком!

– Не моя же… – раздраженно ответил я. – Жена Прохорова.

– Она могла сделать вид, что не узнала, – спокойно сказал Костя. – Ты сегодня переработал. Тебе бы присоединиться к Славе Грязнову. Иди-ка домой.

Я положил трубку и оглянулся на мирно посапывающего Грязнова.

Слава Богу, он ничего не слышал. Ведь жена, увидев фоторобот предполагаемого убийцы, никогда не признается, что это ее муж, даже если это он…

Но Слава это тоже понимает. Не может не понимать. И потому ему не столько интересен ее ответ, сколько ее первая реакция. А вот этого ни я, ни Костя не видели. И все равно рано отметать версию, согласно которой убийца – Прохоров…

Я бесцеремонно растолкал посапывающего Славу.

– А… Что? – подскочил он, хлопая глазами.

– Приехали! – сказал я. – Значит, ты показал жене Прохорова фоторобот…

– Старик, успокойся, это не Прохоров, – усмехнулся Слава не без злорадства. – Сочувствую, только не знаю, чем помочь. Кстати, где обещанный стакан коньяка?

– Ты же видел его фотографии, – сказал я.

– Так же, как и ты, – пожал он плечами. – Но ты не видел ее реакции. А я видел. Я могу сказать: чем-то похож, ты можешь сказать то же самое. А жена скажет точно: не он. Или он. Скажут ее глаза. За кого ты меня вообще держишь, если задаешь детские вопросы? Я понимаю, что собственные версии дороже истины, но тут ничего не поделаешь.

– Это не я. Это все Константин Дмитриевич подозревает нас в недостатке профессионализма, – кивнул я на телефон.

– А пошел он… – потянулся Слава в кресле. – Я же не дурак. Спросил: знаете ли этого человека? А она дает мне фотографии мужа. То, что я привез, это десятая часть. Больше не дала. Да и не надо.

А ведь пропал муж. Как ей себя вести, если это он? Впиться глазами? Обрадоваться? Но чему тут радоваться, если другой человек?