class="p1">Но стыд исчез неожиданно и на смену ему пришел гнев. Тот гнев, что я так долго скрывала. Скрывала, когда мама лупила меня проводом от утюга, когда избивала ремнем, когда била кулаками. Гнев сжигал все внутри меня: слабости, страх, собственную ничтожность. А потом исчез, обдав напоследок жаркой волной сердце.

Я вздохнула, перехватила поудобнее цветы и вошла в подъезд. Медленно поднялась на четвертый этаж и открыла дверь. Вошла в прихожую, поставила пакет на пол, а цветы положила на стульчик. Разделась и повесила куртку на крючок. Потом зашла на кухню и швырнула в сидящую маму букет.

– Ты что себе позволяешь, сука! – рявкнула она и вскочила с табуретки. Я сжала кулаки и зло посмотрела на неё. Впервые в жизни я увидела в её глазах не страх, а ужас. – Доча, ты чего?

– Доча, – прошептала я, переводя взгляд сначала на неё, а потом на вжавшегося в стену отчима. – Я никогда не была тебе дочерью. Ты относилась ко мне, как к говну. Да и то, говно, наверное, больше любят, чем меня.

– Насть, ты это… – отчим не договорил, потому что я на него заорала.

– Заткнись! Вы… вы… ужасные люди, – продолжила я. Мама села на табуретку и схватилась рукой за сердце. – За что ты меня так ненавидишь, мам? За то, что я напоминаю тебе об отце? Так я – не он, мам. Я – Настя. Дочь твоя, об которую ты ноги вытираешь.

– Что ты несешь? – нахмурилась она и захлопнула со стуком рот, когда я сжала зубы и врезала кулаком по столу.

– Я все делала для тебя. Для вас. А в ответ… Вы поносите меня перед соседями. Перед единственной подругой. Ломаете и унижаете каждый ёбаный день. ЗАЕБАЛИ!

– Настя, успокойся, блядь, – в мамином голосе прорезался металл, но я не собиралась успокаиваться. Я должна отрастить яйца. Должна переступить через свой страх. И я сделаю это.

– Мне предложили новую должность и переезд в другой город, – буднично ответила я, вытирая вспотевший лоб. – Я согласилась.

– Доча… – ахнула мама, сразу же переменившись в лице. Я не отказала себе в удовольствии насладиться её дрогнувшим голосом, потом кивнула в сторону коридора и устало вздохнула.

– Пакет заберите. Это вам. От хуёвой дочери.

Утром, как только я приехала на работу, то сразу же отправилась в кабинет Олега. Он уже был там и удивленно на меня посмотрел, когда я постучалась и попросила разрешения войти. А потом улыбнулся, услышав моё согласие.

– Я согласна на переезд, – тихо повторила я и робко улыбнулась. Олег подошел ко мне и крепко пожал руку.

– Молодца. Я уж думал, что не решишься. Чуть замену искать не начал, – буркнул он и указал рукой на стул. – Садись.

Когда я села, он обошел стол и сел на самый краешек.

– Сколько тебе надо на сборы? – спросил он. Я думала недолго. Надо решать быстрее, пока сломанные барьеры снова не восстановились. Тогда я останусь в этом городе на всю оставшуюся жизнь.

– Три дня хватит, – ответила я. Олег кивнул и почесал бородку.

– Ладно. Билет тебе бухгалтерия выпишет. На месте встретят, а я через месяц приеду. Надо кое-чего порешать. Так, жить… Жить пока будешь в корпоративной квартире. А потом своё жильё найдешь, идет? Квартира неподалеку от офиса нового. Минут десять пешком. Центр же.

– Спасибо, – вздохнула я. Олег на миг замолчал, склонил голову и спросил:

– Все нормально, Насть? Ты какая-то бледная.

– Нормально. Волнуюсь просто, – соврала я и улыбнулась ему.

– Ладно, – хмыкнул Олег и постучал пальцами по столу. – Тогда вечером забеги, расскажу все подробнее.

Я кивнула и, выйдя из его кабинета, облегченно выдохнула. Голова кружилась, в висках ломило, но я гордилась тем, что наконец-то решилась.

Дома со мной до отъезда никто не разговаривал. Даже Андрейка, на которого постоянно шипела мама, если он пытался подойти ко мне. Поначалу я пыталась завести разговор, но наткнувшись на ледяной взгляд мамы, быстро передумала. Впрочем, были и плюсы. Меня никто не просил больше готовить, стирать и убирать. А я не торопилась проявлять инициативу и наслаждалась тишиной, отдыхая в своей комнате после работы.

В ночь с одиннадцатого на двенадцатое апреля я не могла уснуть. Часто вставала и шла на кухню за водой. Перепроверяла школьный рюкзак, вместивший все мои вещи и документы. Я забрала все. Включая две темно-синие тетрадки, куда выливала свою боль.

В последний рабочий день ребята устроили мне прощальный вечер, а Катька, когда мы поехали вместе домой, отдала все мои накопления. Она смахивала украдкой слезу, храбрилась и шутила, но перед тем, как проститься, обняла и расплакалась.

– Я так горжусь тобой, родная, – глухо протянула она, уткнувшись мне в плечо. – Блин, как я без теперь буду?

– Как обычно. Ты же сильнее, – улыбнулась я, поглаживая её по голове. – В отпуск можешь ко мне приехать или я приеду к тебе. На свадьбу с Лёшкой.

– Ага. Если я этого дурогона не кастрирую случайно, – пошутила Катька. Затем снова скривилась и вздохнула. – Пиздец, Насть. Долго же ты к этому шла.

– Долго. Но сейчас ни о чем не жалею, – кивнула я. Катька улыбнулась и, чмокнув меня в щеку, рассмеялась.

– Оставайся такой всегда, родная. Сильной и смелой. Тогда у тебя точно все получится.

Утром, я по привычке зашла на кухню и не нашла своей чашки, из которой пила чай. Криво улыбнулась, заглянула под раковину и увидела осколки в мусорном ведре. Вздохнула и, взяв чистый стакан, налила воды.

Воспоминания обрушились на меня, как снежный ком, но я сдержалась и не заплакала. Шмыгнула, потерла переносицу и вернулась в комнату. Затем еще раз проверила рюкзак и бросила задумчивый взгляд на старую гитару. Я решила её не брать, как и другие вещи, напоминавшие о прошлом. Дрянном прошлом. Ну а когда будильник тихо затрезвонил, я улыбнулась, закинула рюкзак на плечо и вышла из комнаты, прикрыв дверь.

Мама лежала на диване и даже не пошевелилась, когда я принялась обуваться. Отчим еще спал, братья тоже. Сердце на миг кольнуло, что я не успела попрощаться с Андрейкой, но в я итоге решила, что ему тоже нелегко, а значит надо перестать искать отмазки и делать то, что решила.

– Доча… – я удивленно повернулась и увидела, что мама стоит в коридоре. Она была бледной, под глазами темные круги, а в глазах слезы. Я вздохнула и, накинув куртку, поджала губы. Мама чуть помялась, а я, опустив взгляд, увидела, что она держит в руках мою гитару.

– Нет, мам.