На той неделе пиздюка зажал возле гаражей, хер вывалил и приказал отсосать ему. Повезло, что пацан вырвался и убежал. Его папка потом дегрода этого по всему двору гонял. Жаль, что не догнал. Может и сделал бы что полезное для всего человечества.

– Он все время таким был. Странным, – хмыкнула я.

– Угу. Странным. Странным был Семёнов, который на уроках козюльки жрал. А этот… Не, Насть. Это не странность, это пиздец. Ладно, хер с ним, с Мотей вашим. Сама чо делать думаешь?

– Не знаю, Кать, – вздохнула я. – Умом понимаю, что это неправильно, что меня используют, а сердцем не могу отказать. Говорила же, сломали меня.

– Тогда чинись давай, – перебила меня Катька. – К психологу сходи, таблетки попей какие-нибудь. Набухайся на крайний случай.

– И в отчима превратиться? – спросила я и вздрогнула, вспомнив его оплывшую рожу и сальные глазки. – Фу, блин.

– В твоей башке надо хорошенько покопаться, родная.

– Надо, – кивнула я и, снова вздохнув, улыбнулась подруге. – Спасибо, что выслушала.

– А, иди в жопу, – зевнула Катька и колко усмехнулась. – Чо мы, чужие друг другу, что ли?

– Порой мне кажется, что ты мне роднее, чем братья, – Катька улыбнулась и, прищурившись, посмотрела на почти пустую бутылку вина.

– Еще есть? – спросила она и, когда я отрицательно мотнула головой, фыркнула. – Ладно, пойду в магазин сгоняю. Тебе взять чего?

– Шоколадку, – ответила я и покраснела, стыдясь просьбы. Можно сбежать от прошлого, но прошлое все равно будет напоминать о себе.

Естественно, я не пошла к психологу. Вместо этого попыталась вернуться к прежней жизни. Мама всегда говорила, что я не должна плакать. Должна быть сильной, а иначе в моей жизни появится такой же балбес, как мой отец, и заделает мне ублюдка. Я всегда старалась быть сильной. Терпела, сжав зубы. Молчала, когда хотелось заорать. И сейчас страдала от этого. Даже спустя пять лет.

*****

Вздохнув, я открыла сообщение от мамы и, закусив губу, прочитала. «С днем рожденья, доча. Когда позвонишь?». Я мотнула головой, отгоняя дурацкие мысли, взяла кружку с чаем и пошла в переговорную. Снова достала телефон, нашла мамин номер и нажала «вызов».

– Привет, мам, – тихо сказала я, услышав её голос.

– Ой, доча. Привет, – в голосе улыбка, но я чувствую, что она натянутая. Мама, как обычно, надела маску при разговоре со мной. Надо просто чуть-чуть подождать и маска слетит, словно от сильной пощечины. – Как дела?

– Работаю. Обед закончится скоро.

– Это хорошо, работай, работай. А я чего поговорить-то хотела, – торопливо начинает мама. – Отпуск у тебя когда?

– В мае, а что?

– Ой, хорошо как. Теплышко-либо будет уже. Да я чего, Матвей-то пусть к тебе приедет, а? Ты ж брата сколько не видела уже?

– Зачем? – напряглась я. Обычно мама просила денег, а когда я начинала говорить, что зарплата не скоро, срывалась и начинала орать.

– Как это зачем? – в голосе прорезался металл, и я по привычке вжала голову в плечи, словно мама стояла надо мной. – Он брат твой, али забыла уже? Как уехала, так ни сном, ни духом. Хоть бы спросила, как он там. Даже в гости не приезжаешь. А он скучает, между прочим. Ну, я и решила… Пусть поживет у тебя немножко. К своим его сводишь, может работу какую дадут. В нашей-то дыре, сама знаешь, ничего нет.

– На мясокомбинат пусть идет, – холодно ответила я. Мама поперхнулась, а потом я услышала раздраженные нотки в её голосе.

– Так был он там уже. Коллектив-то говно, доча. Бедного совсем загоняли. Он только машину разгрузит, а его на вторую зовут, без отдыха.

– Действительно, бедный, – буркнула я.

– Смеешься? Ох, нету тебя рядом. Как налупила бы тебе жопу! – ворчит мама, но спохватывается, понимая, что своего пока так и не добилась. – Вот Мотя и не стерпел. Дал в морду мастеру своему и уволился.

– Ага. Потом в морду моему директору даст? Нет, мам. Живу я одна, работы много, да и следить за Матвеем мне некогда.

– Ну не будь ты сукой такой, – в сердцах воскликнула мама. – Он брат тебе, как-никак.

– Нет, – повторила я. – Хочет работать, так пусть идет в мой офис старый на собеседование. Там менеджеры всегда нужны. А я, так и быть, позвоню ребятам.

– Так обижать его там будут. Как на мясокомбинате, – я сжала зубы и закрыла глаза, услышав это оправдание. Медленно сосчитала до десяти и вздохнула.

– Я слышала, что он там во дворе творит. И как себя ведёт, – ответила я. Мама осеклась и замолчала.

– А нечего верить всему, что говорят, – зло бросила она и, цыкнув, добавила. – Изменилась ты, дочь. Но как была сукой, так сукой и осталась.

– В этом я не сомневалась, – кивнула я, забыв о том, что говорю по телефону. – Обед кончился. Мне работать пора. Пока, мам.

– Пока, – буркнула она и первой нажала на отбой. Вот тебе и день рождения, Настя… Хорошее настроение тут же пропало, словно его ветром сдуло. Я стояла одна в переговорной, облитая говном и ядом с головы до ног. Единственная радость была в том, что мама не знала адреса, где я живу. А я строго настрого запретила Катьке его ей сообщать. Семьи в гости мне только не хватало.

Мама еще не раз пыталась поднять тему с приездом Матвея, и я устала говорить «нет». Ни мольбы, ни посулы, ни угрозы – ничто не могло изменить моё решение. Стоило только представить, что Матвей будет жить в моей квартире, как нутро начинало сводить от страха. Я и маленьким-то его боялась, а теперь это был взрослый лоб. Катька рассказывала, что он вытянулся, стал крепче и злее, а вот Андрей наоборот. Как был воробушком, сидящим над книжками, так им и остался. Я не говорила маме, что общаюсь с ним. Иначе она точно заклевала бы, что с одним братом я общаюсь, а второго на пушечный выстрел к себе не подпускаю. Андрейка как раз заканчивал школу, и я подарила ему телефон, запретив говорить об этом маме, брату и отцу. Да он и сам все понимал, а когда впервые позвонил, то сказал «спасибо» за подарок. Мама в отличие от него разворчалась и сказала, что я могла бы и получше модель выбрать, а не это говно с маленькими кнопками. Но я старалась не обращать внимания на её слова, хоть и ранили они порой очень сильно.

– С днем рождения, Насть, – я улыбнулась, услышав голос Андрея, когда он позвонил мне вечером после работы. Он всегда звонил вечером, выходя в подъезд