Даже в такой малоинтересной работе всегда находится место эмоциям. Потому как когда одна красивая женщина, обреченная жить на крошечную зарплату, водит-таскает другую красивую женщину, то невольно по-женски, а не по-филерски наблюдает за ней. А если при этом молодой длинноногий объект несет себя как «Мисс Санкт-Петербург» по меньшей мере, да еще и лениво заходит в «Невский Палас» прикупить что-нибудь… то тут, братцы… Короче, слов нет – одни буквы.

Итак: в шикарном сборище бутиков доченька осматривала изыски. Полина тоже. Лямин поднялся на галерею повыше и там скромно обтирал блестящие перила. Полине нравилось многое, и она задалась целью найти самую маленькую вещь, которая продается в этом мире для богатых.

Объект зашел в обувной, если применительно к этому великолепию можно так сказать, отдел. Так как обувной состоял из стеклянного отдела, в котором находилось стильное кубическое ложе, а также цветы, кусочек дорической колонны и пара туфель прозрачного цвета. Полина не без зависти отметила: «Да, чтобы носить такие туфли, надо еще, чтобы тебя на руках доносили от порога до кабриолета», после чего заглянула в соседний бутик.

Здесь на волнообразных стеклянных поручнях висели браслеты и не-браслеты. К Полине немедленно подкатился небольшого роста ласковый мальчонка и томно стал рассказывать о гламуре. Про гламур Полина знала благодаря мощной рекламе глянцевого журнала с аналогичным названием. Мальчонка журчал «гей-сладко», но задушевно-приятно. Полина что-то аккуратно потрогала, где-то аккуратно пощупала и поняла, что браслеты сделаны из стекла и пластмассы. Украшения ей очень понравились, и тогда Ольховская сделала вид, что безо всякого трепета интересуется ценой. Мальчик вкрадчиво ответил, что вот этот, в мексиканском стиле – сто восемьдесят долларов. Полина не смогла удержать выражение лица. А продавец, заметив ее удивление, и сам не смог не удивиться ее реакции: «Так это ж Брео – Германия».

– Скромное обаяние буржуазии, – тихо улыбнулась Полина и так же тихо вышла.

А объект «Дщерь» все примерял пару туфель. Между тем Лямин ощущал на себе пристальный взгляд охранника, который был экипирован в такое обмундирование, будто бы он охранял национальный стяг всей морской пехоты США. Иван мучительно выдумывал для себя ответную фразу на случай, если тот все-таки подгребет к нему и спросит: «Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?» На ум приходило одно: «Уругвайская контрразведка! Следуйте за мной».

Полина посмотрела на себя в зеркала и сама с собой пообсуждала свою недавнюю короткую стрижку. Кому как, а ей все равно нравилось.

– Ты что ж думаешь, стриженая?… – прозвучал над ее ухом приятный голос, все равно заставивший вздрогнуть. – …Раз ты женщина, так я тебя отпущу?

В зеркалах Полина увидела Ладонина и улыбнулась.

– Что, влипла? – Ладонин положил ей руки на плечи. – Внедряемся в святая святых? В мир подвязочек и пуфиков? Да за это – на рею!

– Игорь, – Полина с той же улыбкой повернулась. – Я действительно работаю.

– Дай угадаю, за кем? – Игорь пошарил глазами. – А! Понял! Эта газель и есть та, о которой трещат в прессе под псевдонимом «тамбовская ОПГ».

– Игорь, ну действительно! – взмолилась Полина.

– А еще я знаю, с кем! – Игорь помахал Лямину. – Что ж, должен признать, что вам приданы лучшие силы. И все же я бы его не брал. Он ведь еще не дал подписки о неприменении смертельных ударов, которым его обучили в секретной летной школе подводных парашютистов.

– Игорь!!

– Так, делаем вид, что мы муж и жена, но вновь, по непонятным причинам, друг друга полюбили! Сейчас я тебе все расскажу за эту мямлю. Встань-ка непринужденно… Да и, кстати, передай Лямке, чтобы он не стрелял в меня из невидимой, вмонтированной в каблук винтовки имени Драгунова. Итак: ты думаешь, сюда приходят покупать что? Вот, то-то! Здесь покупают утешения амбициям! Например, жена говорит своему толстенькому: масик, я четыре часа искала тебе эту кофточку, посмотри, какой шик – всего лишь восемьсот зелененьких! Он: пассик, гранд мерси! А на самом деле его жена просто четыре часа себя показывала, беседовала с продавщицами и морщилась, демонстрируя свое знание коллекций. Именно за этим козы сюда и прутся!.. Ну и заодно – масику! Между прочим, ты можешь описать это в своей секретной справке психпортрета.

– А ты их не любишь, – произнесла Полина.

– Большинство – нет. Склизь на склизи… – физиономия Ладонина стала презрительно-злой. – А вот того в баре, который ангину мне организовал… Помнишь? Таких я ненавижу, но такие – Личности. С ними хоть… А эти так – перхоть. Ну не все, конечно!

Ладонин неожиданно во весь орбит улыбнулся и галантно предложил удивленной его философией Полине: «Мадам! Прошу!»

Ольховская опомнилась лишь тогда, когда уселась рядом с объектом на стильный квадратный кожаный пуф.

– Это балдинини?! Это все что угодно, но не балдинини! Вот третьего дня в Милане на фолио Джузеппе Гарибальди стояли балдинини – недорого, за четыреста долларов, так то были такие балди – загляденье! – собирал слова в кучу и балагурил Ладонин.

Продавщица улыбнулась, а объект, наоборот, насупилась. По ее напряженному лицу было видно, что она напрягается, пытаясь серьезно анализировать случайно полученную от Игоря информацию.

– Девушка, а есть туфли женские, красивые? А?

Полина сначала сидела аки кол проглотивши, что-то балеринно-искусственное было во всей ее позе. Но потом вдруг расслабилась и откинулась чуть назад, подумав при этом: «Ну и бог с ним! Все равно ничего изменить нельзя. Да и не очень-то хотелось».

Тем временем Ладонин прикупил Полине туфли, о каких она мечтала всю жизнь, даже не зная об их существовании. Когда объект, фыркая, нутром поняв, что иронизируют над ней, исчезла за соседней стеклянной секцией, а продавщица учтиво отошла, сидевший у ног Ольховской Игорь тихо проговорил:

– Слушай, а тебе не надоело, а? Ромашка, ромашка, я – гладиолус! – объект покупает фомку – идет вскрывать ларь со сникерсами… Давай-ка закругляться будем. Иди-ка ты из своей опушки в мою избушку. Спокойно!.. Я не благотворительностью занимаюсь!

С этими словами Ладонин всучил ей стильный пакет с туфлями:

– А теперь беги в машину, так как я тебя засветил. Правильно формулирую?

– Наполовину. Спасибо, – ответила Полина.

– Кстати, я не шутил. Ты мне нужна. И думать долго нечего! Нестерова тоже к себе возьму, а двое из ларца пусть еще лет пяток поразвлекаются – ума зачерпнут!

Оставив объекта на попечение Лямки, Полина действительно пошла к машине. О том, что сейчас Ладонин фактически сделал ей предложение, она даже не думала, будучи абсолютно уверенной в том, что Игорь просто пошутил в свойственной ему иронично-насмешливой манере. Которая ему, кстати, очень идет. А вот о чем действительно подумала Ольховская, так это о том, что в течение последних пары лет туфли для нее покупали исключительно мужчины.

И вот он наступил, вечер 29 сентября. В большом помещении, которое еще в советские времена получило название «актовый зал», накрыли столы самой ходовой в таких случаях буквой – «Г». Расставили сообразно штабной культуре стулья: начальству с мягкими седушками, а рядовых усадили на деревянные табуреты. С ощущением собственного достоинства расселись. Нечаев вломил тост «за нас» минут эдак на пятнадцать, и за это время «окраина», добавив «…и за спецназ», успела тайком хлопнуть раз, а потом еще раз. Потом весело пили за живых и молча за отсутствующих. Пели «Над сопками встало солнце» и плясали под «Мурку». Короче, праздник удался.