Шрифт:
Интервал:
Закладка:
—Да! Мамочка. Ты самая лучшая!
Малыш обнял девушку за шею и почти всю оставшуюся дорогу до магазина не слазил с ее рук. Обнимая сына в ответ, Аня то и дело ловила себя на мысли, что сейчас они втроем смотрелись совсем как настоящая семья. А ведь это могло бы быть правдой с самого начала, если бы…если бы тогда ситуация сложилась иначе. Если бы жизнь не разделилась на «до» и «после».
Прикрыв глаза, девушка поглаживала сына по спине, наслаждаясь моментом. Она могла позволить себе эту слабость, ведь в мысли никто не проберется, никто не узнает, как на самом деле ей приятно быть здесь и сейчас, несмотря на всю пережитую боль. Разве это нормально? Разве так может быть? Прикусив губу, Аня с ужасом посмотрела в свое отражение наглухо тонированной машины, увидев там потерянную девушку с горящим взглядом, сверкающим ярче любой звезды.
Она должна была сопротивляться, а не позволять себе снова…снова попасть в знакомую западню.
Мужчина покупали мороженое сами, сказав Ане сидеть и не думать ни о чем. Все-таки она устала, и это опять была чистая правда.
Как только они подъехали к дому, Андрей с Ником первые помчались в квартиру, шушукаясь о чем-то, оглядываясь на девушку периодически. В эти моменты у Ани замирало все, потому что Варшавский и ее сын были просто словно созданы под копирку. Поразительная схожесть.
О чем говорили эти двое Аня не знала, но мешать не хотелось. Она специально замедлила шаг, любуясь тем, как ее сын улыбался. Большего ей не надо, лишь бы он был счастлив. Ник держал за руку малыша и что-то с жаром рассказывал ему, держа в другой руке огромные пакеты с подарками. Аня же скромно несла шарики, которые надарили сыну. Яркие и запоминающиеся фольгированные шары разных форм Андрей любил очень сильно.
—Мам, а ты будешь? — разуваясь в квартире, спросил Андрей, толком даже не скинув с себя куртку.
—Будет-будет, ванильное, —Ник положил руки на плечи Ани, слегка сжав. —Да?
Сказать, что Аня пребывала в странном пограничном состоянии, не сказать ничего. Неужели помнил? Спустя столько лет?
Дыхание моментально сбилось, а мысли разбежались в разные стороны, вопя что-то нечленораздельное. Варшавский помог снять пальто, специально касаясь пальцами Ани, будоража и без того нестабильные мысли в ее голове. Заставляя полыхать от странных чувств, задавить которые не вышло.
Это все было неправильно, но Аня погрузилась в водоворот неправильного сильно плотно, подсев на чувство счастья. Пусть оно было только сейчас. Но сидя с сыном и Ником на кухне, он ела едва ли не самое вкусное мороженое в своей жизни. Слаще не было никогда, вкуснее она точно не знала, а компании лучше не придумать. Ее взгляд скользил от сына к Варшавскому, снова и снова замечая общие черты. Порой сердце замирало, чтобы спустя пару мгновений сорваться в бешеный скач. Мягким и невесомым перышком ее лица касался внимательный взгляд Ника, и Ветрова снова ловила себя на мысли, что ждет этого взгляда.
Желает его.
Абсолютно ненормальная реакция, справиться с которой у нее не получалось, да и бороться с ней девушка уже не хотела.
—Дядь Коля, а ты научишь меня ездить на машине? Так же как и ты?
—Андрюш, ты еще маленький.
Ветрова обожала любознательность сына, но порой его желание выходили за рамки разумных вещей. И почему он не просил ее научить ездить?
—Кто тут маленький? Научу. Мы поедем с тобой в поле, и там ты станешь у меня Шумахером.
Затаив дыхание, Аня негодующе посмотрела на Ника. А тот лишь подмигнул, посылая какие-то странные успокоительные импульсы, отчего Аня перестала нервничать и волноваться. Вот как у него получалось это? Как? И так ведь было всегда, с самого начала.
Андрей очень быстро начал клевать носом, устав после такого активного дня, и ник вызвался отправить его спать.
—Нам надо по-мужски поговорить перед сном, —Варшавский мягко намекнул Ане, чтобы она не мешала мужчинам.
—Спокойной ночи, мужчина, — поцеловав сына в лоб, Аня пошла мыть посуду. Но что-то так и подмывало пойти следом. О чем они шушукались? Нет, ревности у Ветровой не было, но вот любопытство просто распирало ее на части.
Вытерпев ровно пять минут, девушка не выдержала и пошла к комнате сына. Она не заглядывала внутрь, но расслышала слова, от которых душа содрогнулась, а на глаза навернулись слезы.
— Дядя Коля, а ты меня не обманывал, когда сказала, что будешь моим папой? А можно я теперь всем буду говорить, что ты мой папа?
Прикрыв рот рукой, Ветрова заставила себя успокоиться и дышать носом. Это был слишком долгий день.
— Можно, Андрюш, и даже нужно.
Глава 25
Андрей, еще долго не мог уснуть, его переполняли эмоции, Ник все это время находился в комнате сына, а Аня стояла рядом с дверью, не решаясь войти. Девушку переполняли противоречивые чувства.
Разумная ее часть бесконечно твердила о совершаемой Аней ошибке, ведь предавший раз — предаст и дважды, и, если Аня, несмотря ни на что, будет к этому готова, то Андрюшу это сломает, размажет просто.
Особенно теперь, когда Ник дал малышу такое неосторожное обещание быть рядом, быть ему отцом. Другая же часть девушки говорила об умении прощать и забывать прошлые обиды. Но как забыть? Как так просто простить?
Ветрова, конечно, понимала, что в случившемся отчасти есть и ее вина, тогда, пять лет назад они с Ником стали заложниками обстоятельств и собственных убеждений. Он был слишком подозрителен и ревнив, а она — доверчива и наивна. Ее вина заключалась в том, что она хотела верить людям, хотела видеть в них лучшее, не замечая, не видя недостатков. А может просто не хотела видеть.
И если с Варшавским все было более-менее ясно, то Петя…
Аня хотела бы посмотреть ему в глаза. Хотела бы спросить, чем заслужила настолько подлое предательство со стороны лучшего, казалось бы, друга. Хотела бы услышать от него ответы на свои вопросы, может, тогда бы ей стало понятнее.
Ветрова помнила, как сильно волновало друга его материально положение, как стремился он выбиться в люди, как стыдился своего статуса, но даже в страшном сне Аня не могла поверить, что деньги он предпочтёт и ей, Ане.
